Вечером Эпикур зашёл к Менандру и застал у него Тимократа. Друзья болтали, развалившись на сдвинутых ложах. Было ясно, что они уже обсудили утреннюю беседу, потому что Менандр встретил его словами:
— Молодец, что выплюнул приманку этого скирского удильщика!
Когда Эпикур пододвинул своё клине и устроился на нём, подложив под локоть подушку, Менандр продолжил прерванный появлением нового гостя разговор:
— Я утверждаю, что Платон в конце жизни просто рехнулся! Судите сами, кто в здравом уме стал бы требовать, чтобы из поэзии вынули все места, где герои проявляют чувства?
— Смотря какие чувства, — запротестовал Тимократ. — Платон говорит только о недостойных человека.
— То есть о горе, сомнениях, жалости, страхе... Короче, о чувствах, которые отличают живого человека от не существующего в природе идеального гражданина. Согласись, Платон хотел бы от всего искусства оставить одну военную музыку!
— Пусть так, — сказал Тимократ. — Но, по-моему, это не такая уж большая плата на всеобщее счастье.
— Что с тобой спорить! — Менандр махнул рукой. — Уже как-то уговаривались не трогать этой темы.
Тогда Тимократ обернулся к Эпикуру.
— Всё-таки я не понимаю, — проговорил он, поправив спадающие на глаза волосы, — почему ты отказался? Не веришь в успех? Я вот побывал в Мегаре и уверился — если Антипатр поможет, дело выгорит.
— Надеюсь, не выгорит, — сказал Эпикур, — и буду молить об этом богов.
— Эпикур, опомнись! — Тимократ с изумлением приподнялся. — Ты же посетитель Академии.
— Уже не посетитель. С Академией я расстался. Сегодня, после нашей утренней встречи.
— Это уже интересно, — оживился Менандр, — Рассказывай! Похоже, нас ждёт нескучный вечер.
— Хорошо, — согласился Эпикур. — Всё началось утром, когда Тимократ сказал, что идеальное общество не может прожить без обмана. Его слова меня оглушили. Ведь я люблю «Государство» и много раз его перечитывал. Но Платон умеет околдовывать, и всё у него я принимал как должное. К тому же меня никогда не трогала политика, — в «Государстве» я искал нравственных наставлений и многое нашёл. Прошлой весной решил жить согласно Платону и воспитать в себе два свойства души, которые он считает для философа главными — стремление к истине и честность. С тех пор я ни разу никому не сказал неправды. И вдруг после слов Тимократа понял...
— Так уж ни разу не соврал? — перебил его Менандр. — Сознайся, что хвастаешь. Разве можно прожить совсем без тайн и хитростей?
