Живи, словом, да радуйся!
И вправду, чем не жизнь? Да как-то не очень ладно живётся. И главная тому причина — гордыня княжеская.
Нет мира и согласия в обширном потомстве Рюриковом. Брат брату говорит: то — моё, и то — моё же! И всё кругом моё, потому что я старше! Ну и что, что ты старший? Зато я сильней тебя! И идёт брат на брата, и льётся, льётся кровь русская.
А то затеет, к примеру, один князь построить в своём городе церковь. Да не простую церковь, а — храм, которому равного в величии и красоте ещё не бывало. Вот и думай: то ли Господу и людям это подарок, то ли решил князь самолюбие соседа своего ущемить. Так вот друг перед дружкой и выставляются. И, православные храмы строя, не гнушаются половецкие орды поганые на русскую землю наводить. Ради гордыни своей щедро льют князья русскую кровь.
Храмы белокаменные, золотыми куполами украшенные, растут, а вместе с ними — куда денешься? — растут и поборы княжеские, тяготы непомерные ложатся на плечи народа. А чтобы не роптал народ, князю большая воинская сила нужна. Да надзирать за своими владениями — бояре нужны, а боярам — своя челядь. И всех мужик-смерд накорми, да одень, да вооружи, да коня дай, да смотри не вякни чего-нибудь лишнего, а то расправа короткая.
И вся-то беда в том, что народ один, а князей много. Единый государь нужен! И чтобы был он на земле, как Бог на небе. Если бы кто-нибудь один из владетельных князей Рюрикова рода понял бы ту опасность для Руси, которую несут княжеские междоусобья, — и встал бы над всеми единым Государем! Да где взять такого?
А вот нашёлся такой. Великого Мономаха внук, сын греческой царевны князь Всеволод Юрьевич. Юность свою провёл он в Византии, при дворе дяди своего, императора Мануила, и там воочию увидел, сколь благодатнее для государства единовластие, нежели господство многих. Юноша Всеволод, вернувшись на Русь, после смерти своих братьев стал в городе Владимире великим князем; а для того ему, совсем ещё молодому и не очень искушённому в бою, пришлось разбить на Юрьевском поле огромное войско бояр ростовских да суздальских, ведомое племянником Всеволода, князем Мстиславом, который рвался сам сесть во Владимире. С того времени Всеволод Юрьевич стремился подчинить русские земли себе и всех князей взять под свою руку. Он правил долго и с большим умом, русскую кровь щадил, не стяжал себе воинской славы в сражениях с соотечественниками, зато раздвинул русские границы на восход солнца до страны Булгарской, смирил хищные орды половецкие, подчинил своей воле и Киев, и Рязань мятежную, и Чернигов, и Смоленск, и Галич, где посадил на стол верного ему молодого князя Даниила Романовича. И даже Господин Великий Новгород, бывшая вотчина древнего Рюрика, с его обширными землями и народами, населявшими их, и тот признал, наконец, власть Всеволода Юрьевича.
