— Джери-Ли! Так нечестно! А как бы ты себя чувствовала, если бы я стал задавать тебе такие же вопросы?
— Возможно, ты прав, — сказала она, подумав немного. — Я пошла в библиотеку и взяла пару книг Джеймса Фаррела. Он мне понравился.
Понимаешь, он, по крайней мере, честен.
— Он хороший писатель, — согласился Мартин. — Я пытался уговорить отца прочитать его книги, но он не захотел и слушать. Сказал, что отец Донлан в церкви говорил об этом писателе, что, мол, того отлучили от церкви за непристойные слова в книгах.
— Я знаю, — сказала Джери-Ли. — Когда я брала книгу, библиотекарша поглядела на меня как-то странно и заявила, что, насколько она может судить, мне еще рано читать такие книги, как романы Фаррела.
Теперь рассмеялся Мартин.
— Я давно поражаюсь, неужели они всерьез думают, что мы все еще дети?
Джери-Ли стояла на террасе и слушала музыку, доносящуюся из открытых дверей танцевального зала.
Уже несколько недель в клубе играл негритянский оркестр. Поначалу некоторые члены клуба возражали. Они утверждали, будто единственная причина, по которой Коркорэн нанял черный оркестр, в том, что он дешевле, чем белый. Но уже после первого же вечера все, кроме самых что ни на есть твердолобых, признали, что этот оркестр лучший из всех, когда-либо игравших в клубе.
Джери-Ли и другая официантка Лайза сидели на перилах. Музыка кончилась, и оркестранты высыпали на террасу. Они сгрудились у дальней стены, разговаривая между собой. Но через некоторое время молодой человек, исполнитель песен, подошел к перилам и встал недалеко от девушек, глядя на водный простор океана.
— Последняя песня мне очень понравилась, она прекрасна, — сказала ему Джери-Ли. — Вы пели почти как Нат Кинг Коул.
— Спасибо.
У нее возникло смутное ощущение, что ему пришелся не по вкусу такой комплимент.
— Готова спорить, что вам все так говорят, — сказала она, пытаясь исправить положение. — А вам все это уже осточертело, да?
Он повернул к ней голову и внимательно посмотрел на нее. В его глазах читалось одобрение.
— К сожалению, это именно то, что хочет слушать публика, — сказал он, и в его речи она уловила мягкий акцент в сочетании с не правильностью, характерной для негров, и еще намек на застарелый антагонизм.
— Простите, я хотела сделать вам комплимент. Он почувствовал себя свободнее.
— Нам приходится давать людям то, что они хотят, — повторил он, но уже не так агрессивно.
— В этом нет ничего плохого.
— Может быть, вы и правы, — согласился он.
