ОДИН
Мне нужно было всего лишь пройти по храму и не дать сбить себя с пути. Всего-то пара сотен шагов, не больше, и я мог бы выйти из Ада вратами судий, и, чёрт возьми, оказаться там, где захочу. А хотел я во дворец в Вермильоне.
– Чёрт. – Я поднялся с обжигающего песка, который налип мне на губы, набился в глаза тысячами песчинок и, кажется, даже сыпался из ушей, когда я наклонял голову. Я присел на корточки, отплёвываясь и щурясь от яркого света. Солнце палило с бессмысленной яростью, и я почти чувствовал, как под ним сохнет кожа. – Вот дерьмо.
Но всё же, она была роскошна. Тот кусочек моего разума, который знал, что это ловушка, только сейчас выбрался из-под девяти десятых более похотливых частей и принялся кричать: "Я же говорил!".
– Охренеть. – Я встал. Передо мной круто изгибалась вверх громадная песчаная дюна – высоченная и чертовски горячая. – Ебучая пустыня. Прекрасно, просто прекрасно.
На самом деле после мёртвых земель казалось, что даже в пустыне не так уж плохо. Конечно, она была слишком горячей и обжигала всякую плоть, которой касался песок, и скорее всего она убьёт меня в течение часа, если я не найду воду, но всё это было неважно, ведь я жив! Да, я не видел здесь ни намёка на живое, но сама ткань этого места не была соткана из злобы и отчаяния, и сама земля не высасывала жизнь, радость и надежду, как промокашка впитывает чернила.
Я посмотрел вверх, на невероятную синеву неба. На самом деле оно было бледно-голубым, как будто слишком долго жарилось на солнце, но после неизменного мёртвого неба с его однообразным оранжевым светом любые цвета казались мне прекрасными: живые, энергичные, интенсивные. Я распростёр руки.
– Чёрт, как хорошо быть живым!
– Демон. – Голос, позади меня.
Я медленно повернулся, держа руки разведёнными, а пустые ладони раскрытыми – ключ засунут под развязанный кушак, который едва удерживал мои штаны.
Там стоял кочевник в чёрном халате и направлял на меня изогнутый меч. Свидетельство того, как он сюда поднимался, было начертано на склоне дюны позади него. Из-за вуалей, что носили эти кочевники, лица́ мне не было видно, но он явно мне не обрадовался.
– Ас-саламу алайкум, – сказал я ему. Пожалуй, вот и всё язычество, что я подхватил за год обучения в Хамаде. Это местная версия "Здрасте".
– Ты. – Он резко дёрнул мечом вверх. – С неба!
Я повернул ладони кверху и пожал плечами. Что я мог ему ответить? И к тому же, если этот человек понимал язык Империи так же, как говорил на нём, то хорошая ложь, скорее всего, всё равно пропала бы втуне.
