– Ялан Кендет! – Хватка усиливается. Это и впрямь больно. – Скажи это! СКАЖИ!
– Ялан Кендет! – слова вырываются из меня громким криком.
Я оказался лицом к лицу с тварью, которая раньше была сыном шейха Малика, Джамином, до того, как джинн выжег его подчистую. По какой-то причине воспоминание о той душе в Аду, которая протиснулась в меня и пыталась украсть мою плоть, вернуло меня в настоящее, назад к сражению с джином за контроль над телом, и помогло воспользоваться всеми трюками, что я выучил в засушливых землях.
Железная хватка на моём запястье держала меня крепко. И что за боль! Когда чувства ко мне вернулись, я обнаружил, что вся рука у меня полыхает жуткой болью. Отчаянно желая вырваться, пока джинн не выскользнул из Джамина и не овладел мной, я ударил его головой и выкрутил руку. Спустя один удар сердца я жестоко врезал пятками в бока верблюда. Мой зверь накренился, недовольно заорал и бросился галопом, а я трясся на нём, держась за него всеми руками и ногами.
Я не оглядывался назад. И девицы в беде пускай идут ко всем чертям. Прежде чем вырваться из той хватки, я ощутил знакомое чувство. По мере того, как джинн пытался проникнуть в меня, я в свою очередь двигался из тела. Я точно знал, что такое Ад, и именно туда джинн пытался отправить те остатки меня, которые были ему не нужны.
***
Спустя примерно милю по каналу между двумя огромными дюнами, мой верблюд остановился. Лошади часто бегут сверх пределов своей выносливости (если их хорошенько понукать), а у верблюдов нрав совершенно иной. Мой просто решил, что с него хватит, и встал намертво, затормозив при помощи песка. Опытный всадник обычно может разобрать тревожные признаки и подготовиться. А неопытному всаднику, к тому же испуганному до беспамятства, остаётся также положиться на песок в деле торможения. Для этого нужно всего лишь позволить инерции швырнуть всадника через голову верблюда. Всё остальное произойдёт само по себе.
Я довольно быстро поднялся, выплёвывая из себя пустыню. Напугай или смути человека в достаточно мере, и он станет неуязвим ко всему, кроме самой сильной боли. Сзади, на том извилистом пути, которым я мчался между дюнами, поднималась песчаная буря. В связи с этим меня беспокоили четыре вещи. Во-первых, нужен чертовски сильный ветер, чтобы поднять песок в воздух (в отличие от пыли). Во-вторых, в отличие от обычной песчаной бури, эта, похоже, ограничивалась долиной между двумя дюнами не больше двух сотен ярдов в длину. В-третьих, ветер едва дул. И, наконец, тот ветер, что имелся, дул в сторону песчаной бури, и всё-таки она приближалась ко мне!
