Мимо сновал народ. Гул голосов доносился из зала.
— Вам надо чем-нибудь поддержаться. Пойдемте выпьем кофе.
Но когда зал остался позади и они поднимались узкой лестницей, девушка вдруг остановилась, резко обернувшись.
— Да, послушайте! Чуть не забыла. А вы случайно не шишка?
— Какая шишка?
— Ну, может быть, опухоль?
— Что за опухоль?
— Какой-нибудь чин. Крупный делец, который явился навести наконец порядок и переделать все по-своему. Хотя, честно говоря, непохоже.
— Нет. Я просто так.
— А почему вы вообще попали к Кисчу?
— Мы в школе вместе учились. Я взял да и приехал. Оказалась вот такая штука. Ошеломился.
— Тогда все нормально. А то мне пришло в голову, что зря перед вами рассыпаюсь… Нам вот сюда. Идем в другое кольцо, куда лично мне вход воспрещен. К начальству. Но сейчас там в буфете должно быть пусто. И кофе лучше.
Коридоры, переходы. В комфортабельной буфетной, со стенами, обшитыми натуральным деревом, не было никого, кроме официанта, который за стойкой щелкал на арифмометре. Он улыбнулся девушке.
— Привет. — Девушка кивнула. — Нам по чашечке твоего специального. И два пирожка.
Они уселись. Девушка вынула из сумки зеркальце, поправила помадой губы. Потом, потянувшись вдруг вперед, к приезжему, взяла верхнюю перекладину со спинки его стула. С ее конца свисал тонкий проводок. Девушка поднесла перекладину ко рту, пощелкала языком.
В ответ на недоуменный взгляд Кисча она объяснила:
— Подслушка. Тут везде аппаратура, чтобы подслушивать и мониторить.
Голос из микрофона сказал:
— Кто это?.. Ниоль, ты?
— Я. Здравствуй, Санг. Как там, вашего гения нет где-нибудь поблизости?
— У себя в кабинете составляет отчет. Все спокойно.
— Приходи сегодня на гимнастику. Я буду.
— Ладно. Кто это с тобой?
— Школьный друг Сетеры Кисча. Привела его выпить кофе.
Девушка положила перекладину обратно.
— У них начальник — ужасная дубина. Принимает эти ритуалы всерьез. Ну а те, которые сидят на подслушивании, такие же люди, как мы. Поэтому вся система получается сплошной липой. — Она поднялась, чтобы взять со стойки кофе. — Между прочим, вы не первый, кому стало плохо, когда он это увидел.
— Что «это»?
— Ну Кисча с двумя головами. Вернее, конечно, Кисча и Арта в одном теле. Обычно так и происходит: сначала ничего-ничего, а потом сердечный припадок или приступ меланхолии. Тут был одни мальчишка. Пруз, сын того Пруза, который, знаете, «Водная мебель». Вышел от Арта и через две минуты грохнулся.
Сетера Кисч отпил глоток кофе — действительно хороший. Сердце как будто успокоилось, по в мыслях неотрывно стоял желтый листок. Чтобы как-то поддержать разговор, он спросил:
