– Забираем «сидоры» и уходим. Битков, Яковлев, отвечаете за немца.
Все бумаги из портфеля Илья в свой «сидор» перегрузил. Портфель бросать жалко, он из добротной кожи, но нести его надо за ручку, ползти потом неудобно. А «сидор» движения не сковывает, и руки свободны. Кузовлев вздохнул тяжело.
– Ты чего?
– Из такой бы кожи, что на портфеле, сапоги справить. Шик, блеск, красота, все девки твои!
– Кончится война – сошьёшь.
– Если доживу, – буркнул ефрейтор.
Это да, на войне загадывать вперёд даже на несколько минут нельзя. Ударит рядом шальная мина – и всё, конец всем планам, потому жили одним днём.
– Кузовлев, ты впереди, дозорным.
Ефрейтор впереди пошёл. У Ильи документы, у Биткова и Яковлева немец. Если нарвутся на немцев, да со стрельбой, что крайне нежелательно, Кузовлев будет не самой тяжёлой потерей. Сам ефрейтор, как и другие разведчики, это понимал. От прежнего пути, каким в тыл шли, отклонились влево. Уж очень тылы были насыщены войсками. Вдруг повезёт и на другом маршруте их будет меньше? Наткнулись на батарею тяжёлых миномётов, стало быть, до передовой километр-полтора. Осторожничали – не каждый раз в поиске удавалось брать в плен оберста, да ещё с секретными бумагами. Уже и свои рядом, какой-то километр, а поди доберись. Выручало, что ночь безлунная, небо облаками затянуто, воздух влажный. Видимо, недалеко дожди идут. Для разведчика дождь, да и вообще плохая погода, – это то, что нужно. И чем хуже погода, тем лучше. У противника часовые стараются сухое место найти, где не так льёт, слышимость хуже из-за шума дождя, и следов не остаётся, их почти сразу смывает. А то, что сам до последней нитки вымок, так это не беда, не сахарный, не растает. Что занятно, во время войны условия были тяжёлыми. Пехоте иной раз днями и неделями приходилось по колено в холодной воде стоять, особенно по весне, в распутицу. Сапёрам при наведении переправ по грудь в воде без всяких прорезиненных костюмов, разведчикам и снайперам в снегу лежать часами приходилось, а болели редко. Были чирьи на коже, изредка обморожения, а про грипп или бронхит на войне не слышали.
Кузовлев знак сделал – лечь. Мгновенно исполнили, потом поползли. Оказалось, вторая линия траншей рядом. Кузовлев в немецкую траншею спрыгнул, немца на руках перенесли. Но всё это семечки, во второй траншее людей всегда меньше, как и часовых. Самое сложное впереди. Отчётливо видны осветительные ракеты над передним краем, слышны пулемётные очереди. Торопиться нельзя, но время поджимает. Ещё сорок минут, и начнёт светать.
