Тут он постучал по гусиным перьям стрел, торчащих из мешка. На некоторых из перьев виднелись пятна засохшей после битвы в Вийоне крови.
– Хочешь сказать, мы идем биться с графом? – изумился брат Майкл, не заметив, что употребил слово «мы». И не вспомнив о том, что ему сейчас полагается не скакать с эллекинами, а шагать по дороге на Монпелье – продолжать обучение.
– Естественно, мы сразимся с ним, черт подери! – пренебрежительно бросил Сэм. – Треклятый граф надул нас, ведь так? Поэтому, как только эти тупые ублюдки закончат трепаться с аббатом, мы свернем на юго-восток. За нами они не пойдут, потому как решат, что наш путь лежит на запад. Это ленивые ублюдки из той породы, которая не видит дальше донышка своей кружки с элем. А вот Томас дело другое – Томас думает на две кружки вперед, да.
Бастард услышал отвешенный комплимент и повернулся в седле.
– Только на две кружки?
– На сколько хочешь, – отозвался Сэм.
– Все зависит от того, останется граф де Лабруйяд в замке, который мы для него захватили, или нет, – пояснил Томас, дав брату Майклу поравняться с собой. – Думаю, что нет. Там он не чувствует себя в безопасности, да и такие люди любят роскошь. Поэтому, скорее всего, граф отправится на юг.
– А ты поскачешь, чтобы встретиться с ним?
– Чтобы устроить засаду, – ответил Томас. Он бросил взгляд на солнце, прикидывая время. – С Божьей помощью, брат, к вечеру мы перекроем ему дорогу.
Бастард извлек из-за пояса пергамент.
– Ты не читал это?
– Нет! – не сдавался брат Майкл – и говорил правду.
Он наблюдал, как Бастард взламывает печать и разворачивает хрусткий лист. Потом уставился на Женевьеву, которая вела свою серую кобылу бок о бок с конем мужа. Томас заметил жадный взгляд цистерцианца и усмехнулся.
– Брат, ты разве не видел вчера вечером, какая судьба постигла мужчину, завладевшего чужой женой?
Майкл залился краской.
– Я… – промямлил он, но так и не нашелся что сказать.
– Кроме того, моя супруга – еретичка, – продолжил Бастард. – Она отлучена от Церкви и обречена попасть в ад. Как и я. Это тебя не смущает?
Брат Майкл так и не обрел дар речи.
– И почему ты еще здесь? – осведомился Томас.
– Здесь? – не понял молодой монах.
– Разве тебе не даны указания?
– Мне надлежит идти в Монпелье, – признался цистерцианец.
– Это туда, брат, – указал Томас, махнув на юг.
– Мы ведь поедем на юг, – сухо заметила Женевьева. – Полагаю, брат Майкл будет рад ехать с нами.
– Будет? – уточнил Бастард.
– Очень, – признался монах, удивляясь своей искренности.
