Нет, она, конечно, понимала, что если Кысь молчит, когда вылез, не улыбается и не показывает добычу, то улыбаться, говорить и показывать нечего, но кто его знает, может, он просто решил сейчас над ними немного подшутить, хотя за ним это раньше и не водилось…
— Нету ничего, — угрюмо бросил мальчишка и стал неуклюже выбираться на свободу.
Самый маленький мальчик утер грязным кулаком нос, недоверчиво поглядел на сумрачного Кыся, страдальчески нахмурился, и вдруг заревел во все горло, словно прорвало дамбу горя и слез, и все беды мира хлынули разом на его чернявую невезучую головушку с оттопыренными холодными ушами.
— Тихо, Векша, тихо, ты чего, охрана прибежит! — испугано зашикала и замахала на него веточками-руками девочка.
— Пусть прибежит!.. — икал и всхлипывал мальчонка.
— Нас поймают! — присел перед ним на корточки мальчишка постарше.
— Пусть поймают!..
— К Вранежу отведут! — пригрозил Кысь и, ухватив пацаненка за рукав дырявого армячка размера на три меньше и лет на сорок старше его обладателя, стал тянуть его к потайному ходу в заборе.
— Пусть отведут!.. — ревел и упирался Векша, и ветхое гнилое сукно трещало и разъезжалось под пальцами брата. — Пусть!.. Пусть!.. Пусть отведут!..
— Он тебя сварит и съест! — прибег к последнему, самому убойному аргументу Кысь.
Такая возможность в голову малышу раньше не приходила.
Он в последний раз икнул, хлюпнул носом, мазнул рукавом по мокрым глазам и умолк, усиленно сосредоточившись. Поразмыслив несколько секунд над угрозой брата, Векша наморщил лоб и упрямо мотнул непокрытой патлатой головой:
— Врешь.
— А вот и не вру!
— У Вранежа на стеклянном блюде требуха баранья с черной кашей горкой навалена!.. и холодец в золотом тазике из ушей свиных!.. и яблоки моченые!.. и рыбы сколько хочешь! Хоть вареной, хоть жареной!.. И… и… — Векша задумался, напрягая всё воображение, представляя неслыханное и невиданное простым смертным изобилие на белой обеденной скатерти небожителя-градоначальника, — и черный хлеб скибками!.. Вот такенными!.. А посредине — молока топленого крынка, а в ней половник серебряный! И будет он тебе после этого меня лопать, как же!..
— Он тебя на десерт съест, с канпотом! — сердито пригрозил средний брат и потянул упрямца за другой рукав. — Пошли скорей!
— С канпотом булки едят узюмные, с… — буркнул Векша, но не успел добавить, с чем конкретно рисовались ему обмакнутые в канпот узюмные булки, как из-за угла выглянула усатая голова в блестящем шлеме и басом радостно воскликнула:
