— Нет, хлеба своего у нас нет, все покупаем в Хорохорье, — подтвердил хмурый старик в синем — глава общества каменщиков, он же министр капитального и временного строительства[6]. — У них и на себя хватает, и на нас, и на продажу остается немеряно — там все поля, поля кругом…
— Это соседи ваши? — вопросительно взглянула она на мастеров.
— Соседи, — закивали те.
— А крупы?
— Тоже у них.
— Птица, яйца?
— Это свое, из северных деревень, — сглотнув слюнки, сообщил лысый танцор, оказавшийся на поверку министром транспорта, бывшим головой общества возчиков, извозчиков и перевозчиков. — Баранину, говядину, свинину оттуда же привозят, и у сабрумаев иногда покупаем…
— Овощи?
— Тоже у них, у нас своих немного.
— Рыбу?
— Это из наших южных деревень везут, у них там река большая, да и мелких — пруд пруди, — доложил Медьведка. — Вяленую, соленую, в основном. Иногда копченую.
— Молоко, сметану, масло?..
— Тоже наши, северные, — невесело вздохнул главный извозчик страны. — Только это всё сразу на корню казной закупалось для войска…
— Сахар?
— Переельский. И малолукоморский. Да только мы его уж не помним, когда в последний раз и пробовали-то, сахар… Предмет роскоши, однако…
— Понятно, попробуете, — оптимистично подытожила царевна, закончив список поставщиков на отдельном листке. — Сейчас мой супружник подойти уже должен — он в городской казне подсчетами наличности занимается — и мы поговорим, что и у кого в первую очередь покупать будем.
Дверь рядом с камином заскрипела, собравшиеся радостно оглянулись в предвкушении лицезрения, или хотя бы ухослышания заоблачных сумм, которых они раньше не видели и во сне, но которые должны же где-то быть, если не у них…
Но, кинув единственный взгляд на лицо Иванушки, Серафима поняла, что для начала им придется искать такого поставщика, который продавал бы деньги.
— Ну, сколько насчитал? — всё же поинтересовалась она ненатурально-жизнерадостным голосом на тот случай, если первое впечатление оказалось обманчивым, или вселенская обида и недоумение в глазах ее возлюбленного относилась к чему-то иному, нежели финансовое состояние Постола.
— Десять больших сундуков, тридцать семь маленьких, и котел пятидесятилитровый, — под всеобщий вздох восторга замогильным голосом сообщил царевич.
И добавил, видя по реакции мастеров, что его, кажется, неправильно поняли:
— Абсолютно пустые.
Заседание Временного правительства затянулось допоздна, поскольку имя продавца денег никто так припомнить и не сумел, а без денег материальные и продуктовые блага просыпаться на голодный город не собирались.
