Между прочим, в те времена в деревнях и селах у детей не было ни какого понятия об аллергиях на что-либо, так как ребенок сразу после рождения получал материнское молозиво (вначале лактации), которое укрепляло иммунную систему ребёнку и обеспечивало отсутствие всяких аллергий на всю жизнь. Зато с появлением роддомов ребёнка сразу после рождения отнимали от роженицы и помещали в отдельную кроватку в отдельную палату от всех рожениц и вначале давали смесь молока, а только потом приносили для кормления к матери, то есть практически лишали ребенка молозива своей матери и наносили ущерб его здоровью.
Однако вернемся к телёнку, который был на привязи у печки. В качестве подстилки использовали солому, которую периодически сменяли на свежую. И вот наступила весна, снег стоял, земля подсохла, и телёнка выводили на улицу и пускали без поводка. И тут начинался настоящий цирк. Телёнок, почувствовав свободу, поднимал вверх свой хвост и носился по поляне как угорелый туда и сюда, и крестьяне называли это "телячий восторг". Потом это выражение "телячий восторг" применяли к людям, которые проявляли необычный, сверх меры, восторг по какому-либо событию.
Из жизни в описанной выше избе до шестилетнего возраста у меня сохранился ещё ряд ярких воспоминаний. Одно из них: зимой родители отмечали какой-то праздник, или какое-то событие, пригласили полную избу гостей, усадили за стол, заполненный всякими блюдами и яствами. Меня уложили спать в "закутке" перед русской печкой, но сон улетучился, и слегка отогнув занавеску, я стал наблюдать за происходящим. Вначале все чинно-мирно разговаривали, выпивали, закусывали, потом разговоры стали сопровождаться смехом, короче наступало веселье всех присутствующих. После того, как все наговорились, накушались и подвыпили, наступал черед гармониста. Поскольку места свободного было маловато ― проход от двери к столу, то вместо танцев был перепляс двух гостей, когда те уставали, другие вступали со свежими силами, а гармонист старался изощряться разными переборами. Потом выступали с народными частушками. Под общий гам и шум я уснул. Второй запомнившийся эпизод, это как отец угощал обедом двух мужчин, которые были проездом и лошадям дали отдых и корм, а сами были приглашены на обед. Обед состоял из борща, приготовленного в русской печке, чечевичной каши с мясом и на десерт ― хлеб с маслом и мёдом и чаем. Помню, что один гость молча обедал, а другой, когда приступил к чаю, приговаривал ― и кисленко и сладенко. А отец, как это было принято у крестьян, сам ничего не ел и не пил, а только подавал блюда, короче говоря, угощал гостей. Но когда гости уехали, отец сам стал кушать, но когда начал пить чай, удивился, что это был не чай, а мама поставила в русскую печь для каких-то целей настаивать хмель. Вечером, когда мама вернулась с колхозной работы, и отец ей рассказал, как он вместо чая, угощал гостей настоем хмеля и оба смеялись.
