Танцевальная площадка была как бы вписана в неровное пространство между запасными путями, лежавшими позади Дома культуры. В самом Доме культуры шел какой-то громкий фильм — с выстрелами и ревом погони. А здесь — также оглушительно — играл оркестр; залитую черным асфальтом площадку вместе с танцующими то и дело полосовали желто-багровыми ножами фары-прожекторы маневровых локомотивов; раскатисто гремел голос диспетчера; короткие сиплые гудки перемежались пронзительными свистками; словно пустые тарелки, брошенные на металлический поднос, звякали, встречаясь друг с другом, буфера. И сильно пахло гарью. А вверху, над Домом культуры, висела обгрызенная черным облаком луна.
Все это Грация увидела и услыхала разом, когда остановилась передохнуть после недолгого, но трудного пути от теткиного дома к станции. Болела нога, колотилось сердце — сказывались два месяца в больнице. «Ничего, потерпишь, — мстительно подумала Грация. — Не барыня. Надо разгуливаться, подруга. Вперед, как велел доктор Вольский». И удивилась: почему это раньше все, что открылось ей сейчас, включая мысль о том, что зеленая сетчатая ограда спасает танцующих от пыхтящих и звенящих чудовищ с желто-багровыми глазами, проходило мимо ее внимания и как бы и не существовало вовсе?
Она свернула к известной всем дыре в заборе, не сомневаясь, что дыра эта, которой столько же лет, сколько и самой танцплощадке, существует поныне, и так и было, а перед дырой, увидела, выстроился караван из тонконогих девочек тринадцати-четырнадцати лет, не старше. Грация подошла — они обернулись и посмотрели на нее, как на дурную: ты-то куда? Но Грация спокойно выдержала этот вопрос и не прогнала девчонок, не полезла первой, а дождалась своей очереди к дыре в затемненной части танцевальной площадки, однако, как уже сказано, потерпела фиаско, которое следовало бы признать за предупреждение: не суйся! Несколько раз она пыталась исхитриться и протиснуть свое располневшее тело вместе с бывшими «колокольчиками» в узкое пространство для девочек-подростков, но, осознав, что сражение проиграно — и бесповоротно, направилась к кассе, подумав: слава богу, не стала отталкивать девчонок — вот бы повеселились их злые юные души, когда она пыталась оказаться среди танцующих «на халяву».
Пропуском на зеленую ограду ей стал клочок бумажки ценой в полтинник. Грация не была здесь четыре с лишним года, не надеялась встретить кого-то из знакомых, и это даже входило в ее планы, в лучший вариант. Никаких знакомых, дожидаюсь объявления: «Белый танец»! Дамы приглашают кавалеров!» и устремляюсь, стараясь, конечно, поменьше хромать, к самому видному, самому высокому и красивому кавалеру, пусть и выпившему, лишь бы держался на ногах. Кавалер не посмеет отказать; она коротко наклонит перед ним голову, потом заглянет в глаза и, не теряя времени, положит свою ладонь на его плечо. А там заиграет оркестр — и середина асфальтового пятачка заполнится парами, Грация вместе со своим обескураженным кавалером окажется в народной гуще. Значит, жребий брошен, останется лишь держаться прямо и терпеть боль, какой бы головокружительной она ни была. А после «белого танца» можно и покинуть этот зал, расположенный на вольном воздухе, под черным небом и обгрызенной луной, потому что задуманное свершится — и начнется новая жизнь: с ногой, которая на полтора сантиметра стала короче, но даже танцевать и то не мешает.
