С опаской посматривая на скелет, Кузя затолкал клинок обратно в ножны, положил их рядом с останками человека. Понял, что клинок принадлежит ему и брать его не стоит. Так учил отец: «Никогда и ничего не бери у покойников. Иначе мертвяк вернется за своими вещами». Приблизившись на расстояние вытянутой руки к черепу, увидел на нем конусообразный желтый шлем с конским хвостом. Пересиливая себя, дотянулся до него, смахнул пыль пальцами, понял, что он позолоченный. Брать в руки побоялся. На покойном был надет длиннополый, расшитый золотыми нитками халат, широкий пояс с золотой пряжкой. На шее — посаженые на золотую тесьму пять амулетов размером с ладонь. На ногах — кожаные, с вкраплениями золотых нитей сапоги. С правой стороны — лук без тетивы и колчан со стрелами. Он вытащил одну, посмотрел: наконечник тяжелый, желтый, наверное, тоже позолоченный. Слева сбоку — круглый щит с позолоченными знаками. Сделал несколько шагов назад. Думал, кто бы это мог быть? Почему лежит здесь, в скале, а не закопан в землю? Почему кожу не сточили мыши? И почему сабля лежала внизу, когда колчан со стрелами был рядом с останками? Вот так находка!
В его голове было много вопросов, на которые он не мог дать ни одного ответа. Был бы отец — многое разъяснил. Но его не было, посоветоваться не с кем. Предположил, что это, вероятно, останки очень богатого человека, похоронен он здесь давно, и рассказывать об этом никому не стоит. Так учил Ефим: «Прежде чем что-то сказать, посоветуйся со временем».
Уходя, Кузя оставил все как есть. Рядом, в ногах, положил лоток: хотел вернуться за ним скоро. Помолившись, попросил у покойного прощения и быстро ушел по карнизу так же, как сюда попал. Только внизу, будто очнувшись, увидел в руках стрелу, которую забыл положить на место. Не зная, как быть, долго крутил в руках. Выбросить — жалко. Вернуться назад — страшно. Решил ее взять с собой, а потом, когда придет сюда за лотком, положить на место.
В этот день он сделал большой переход: торопился как можно быстрее добраться домой. Хотя знал, что несет матери горе.
В долине реки уже вовсю буйствовала весна! На прибрежных полянах отцветали подснежники, уступая место первым бутонам жарков. На черемухе разворачивались первые, терпкие листочки. Пихты и ели удлинили ветки смолистыми побегами новых хвоинок. Вода в Шинде поднялась на метр, тащила на своем «горбу» деревья, коряги. Было слышно, как по дну, гонимые давлением, перекатываются камни. Свежие запахи подступающего лета, наносимые снизу реки, торопили Кузю: быстрее домой! Там жизнь! Там люди!
