Когда в город стали прибывать беженцы из разоренных и сожженных киргизами-мятежниками селений, рассказы этих беженцев о пережитых ужасах мятежа и в особенности вид раненых и убитых и полуживых детей привел всех в ярость и непримиримую злобу. Опасаясь кровавой мести со стороны русского населения, некоторые лица из мусульман, по личной просьбе, а большая часть по распоряжению коменданта были помещены в тюрьму для охраны жизни. Так, за все это неспокойное время в тюрьме содержалось около 300 дунган и их детей, до 80 человек киргиз и киргизок с детьми и сартов[47]. Всех дунганок с детьми, по распоряжению коменданта, я лично при надзирателях в 20-х числах проводил за город по Покровской дороге и посоветовал им пойти за селение Мариинское н;а Джеты-Огуз, где их могут встретить киргизы или дунгане и примут к себе. Мера эта была принята потому, что злоба русских против дунган, начавших первыми резню[48], была настолько велика, что дальнейшее пребывание дунган в тюрьме не могло гарантировать им безопасность. Часть же сартов, киргиз и киргизок с детьми мною, тоже по распоряжению коменданта, была сдана под охрану аксакала[49] китайских подданных сартов Метияза, а часть передана уездному начальнику. К настоящему времени под охраной тюремных стен находится 41 чел. киргиз, в том числе женщин и детей. Под мою же охрану были сданы состоящие на государственной службе из киргиз: подгорненский врач Джиксылыков, письменный переводчик Пржевальского уездного управления Дюсебаев и его брат каксуйский врач Джакупбаев. Не имея в тюрьме сносного помещения, я с разрешения городского врача поместил этих лиц в одну из палат городской больницы. После же отъезда Джиксылыкова и Джакупбаева в город Верный переводчика Дюсебаева взял себе на квартиру. Насколько разгорелась злоба русских против мусульман могу засвидетельствовать следующим фактом. Числа 13 и 14 августа на казарменную площадь были приведены как-то 5 или 6 дунган с тем же числом детей и тотчас же последовали крики: «Убить!» И когда я сказал: «Что вы делаете, господа? Тут женщины и дети», последовал ответ: Вы разве не видели, как били наших детей и женщин, а теперь заступились за убийц», и стали выражать мне угрозу. Видя, что толпа настроена враждебно не только к врагу, но и к русским, выступающим в защиту беззащитных, я ушел.
Приложение: копия рапорта за № 758.
Начальник тюрьмы Хромых
>ЦАУ Кирг. АССР, фонд Н-28/116, т. II за 1916 г., стр. 7—10.
