.
После этого я приказал всему русскому населению собраться в казармы, так как при малочисленности солдат было бы невозможно защищать такую большую площадь, как весь город; укрепив же казарменный район проволочными заграждениями, баррикадами из телег, мы могли продержаться в нем до прихода подкрепления и защитить там все население. В местной команде, состоящей из 8 человек, оказалось всего 42 бердановские винтовки; кроме этого мною были реквизированы все имеющиеся у населения охотничьи ружья, которых оказалось 73, а также взяты были из архива уездного управления 13 бердановских винтовок и 3 револьвера. Этим оружием я вооружил часть людей конского запаса, так как оружие, высланное для них, не было получено. Население же, как городское, так и деревенское, вооружилось пиками и вилами. 11 августа, когда уже почти все население перебралось в казармы, я, едучи из казарм в свою квартиру, встретил межевого техника Поцелуева, ведущего партию китайских подданых дунган; остановивши меня, он заявил, что их следует казнить за все те убийства и зверства, которые они Позволили себе учинить над русским населением[20]. Я ответил ему, что казнить я не имею права, пускай пока их отведут в арестное помещение, а затем соберем полевой суд, чтобы решить их судьбу. Об этом я сказал повстречавшемуся тут же генералу Нарбуту, прося его через полчаса зайти в казармы, чтобы сообща решить этот вопрос. Но обстоятельства так сложились, что сформирование суда решили отложить до следующего дня. Ночью же арестованные дунгане, выломав доски из пола, пробили ими потолок и выломали окна, пытаясь бежать, причем и были застрелены караулом.
Ежеминутно подвозились раненые, найденные по дороге от урочища Ирдык до сада Шеленина (в 3-х верстах от города), в этом месте дунгане нападали на крестьян, бегущих в город. При виде этих искалеченных людей толпа[21] озверела и стала избивать всех мусульман, попадавшихся ей на глаза: всех дунган, сартов и прочих туземцев.
Приводимых ко мне в казармы я отправлял в арестное помещение — единственный способ спасти им жизнь. Но часто по дороге толпа отбивала у солдат и тут же приканчивала. Нередки были случаи, как я узнал впоследствии, что многие арестованные не доводились даже до юрты, где я находился; толпа, преимущественно женщины, набрасывались на них и расправлялись самым жестоким образом. Бороться с этим явлением было немыслимо при той небольшой наличности солдат, которые были в моем распоряжении; принимая еще во внимание, что все эти солдаты — местные жители, некоторые из которых наравне с крестьянами потеряли своих близких или свое имущество благодаря восстанию
