Войдя на кухню, Оливия увидела там двух женщин в черных форменных платьях и белых передниках. Оливия их не знала, хотя одну заметила раньше в холле, когда та говорила с Мартой. Женщины стояли спиной к Оливии, сосредоточенно полируя губками белые пластиковые столешницы. Один из длинных столов был уставлен пищевыми контейнерами, составленными один поверх другого. Дразнящий пряный запах боудина и гамбо[1] пробивался даже сквозь плотно закрытые крышки, и Оливия догадалась, что прислуга забирает домой остатки угощения.
Кухня была точно такой же, какой осталась в памяти Оливии: огромная, около сорока футов в длину и двадцати в ширину. Последний раз ее перестраивали в пятидесятых годах и после этого лишь время от времени обновляли технику. Когда-то давно на месте кухни были три маленькие комнаты. Сейчас же ее обшитые дубом стены были выкрашены светло-бежевой краской, изготовленные на заказ кухонные шкафы из вишневого дерева заполняли три из четырех стен до самого потолка, на своем месте возвышался массивный холодильник марки «Саб-Зиро» и вполне профессиональная модерновая плита из нержавейки – без сомнения, недавнее приобретение. Массивный, отдраенный до блеска дубовый стол в центре мог принять одновременно до двенадцати едоков. Над ним свисала вековой давности массивная люстра, которую как раз накануне отъезда Оливии переделали в электрическую. Дальнюю стену занимали огромные, до потолка, окна со множеством перекладин, а также дверь, которая выходила на нижнюю галерею, опоясывающую дом. Кремовые шторы с рисунком в виде зеленого плюща были задернуты, не позволяя темноте прокрасться внутрь. Кухню ярко освещали старинные медные светильники, ровесники дома, когда-то масляные, а также приглушенный свет верхней люстры.
Когда Оливия вошла, обе женщины обернулись.
– Здравствуйте, – негромко произнесла Оливия. Она понимала, что, хотя и вернулась домой после долгого отсутствия, прислуга чувствует себя здесь намного увереннее, чем она. – Есть новости о мистере Арчере?
Женщины отрицательно покачали головами.
– Мы ничего не слышали, – сказала та, что разговаривала в холле с Келли.
– Вы, кажется, Оливия Шенье? – Вторая женщина окинула ее оценивающим взглядом. Судя по виду, она была старше своей напарницы: лет около тридцати, с крашеными рыжими волосами, грубыми чертами лица и грушевидной фигурой, которую только подчеркивал туго затянутый на талии передник.
