— Ваша светлость! Почто сии пигалицы присутствуют на военном совете? Сошлите из избы, а то не ровён час услышат их уши неподобающее.
— Вы, Матвей Иванович, командовать будете у себя в полку, а барышни сии не просто так здесь изволят находиться. Но то тайна за семью печатями.
Внезапно в избу ворвался недавний штаб-ротмистр.
— Ваша светлость! Лазутчика поймали! Сказывает, что есть у него сведенья, но только для ваших ушей.
— Веди! А остальное сам решу.
Двое дородных кирасир ввели коренастого молодого человека в форме французского пехотного капитана. Тот затравлено озирался вокруг и что-то лепетал на французском. В какой-то момент времени его поведение показалось Лене подозрительным. Она и сама не понимала своего чувства тревоги, как будто что-то подталкивало её вперёд, говоря «Вот он! Враг, которого вы ждали». Она медленно стала обходить конвоиров с задержанным, стараясь приблизиться к Кутузову. Тем временем француз увидел русского полководца, напрягся и, резко ударив рёбрами ладоней конвоиров по горлу, получил некоторую свободу. Он сделал неуловимое движение и в его руке появился нож. Но Полуянова была начеку. Внезапно нагнувшись, она извлекла наган и кобуры. Резко щёлкнув курком, Лена выкрикнула по-французски:
— Эй, ты, из «Рубикона»! Брось нож! Секунда и я стреляю! Ну!
Звякнуло лезвие ножа, выпавшего из руки остолбеневшего диверсанта. К нему тут же подскочили наши офицеры и скрутили. Раздались громкие команды, горница наполнилась новыми людьми.
— Как вы узнали, откуда я? — залепетал француз, обращаясь к девушке.
— А ты думал, что один такой умный? Ваш Родро уже ликвидирован. И до остальных черёд дойдёт, — сказала она, присаживаясь и пряча оружие в кобуру на лодыжке.
— Господа! Этот человек не просто вражеский лазутчик, — сказал Кутузов, обращаясь к генералам. — Сий враг опаснее во стократ, нежели обычный француз. Потрудитесь избавиться от него и как можно скорее.
— Однако, ваша светлость, и охрану вы себе завели, — покачал головой тот же казак. — И кто бы мог подумать, что она…
— Ещё и не тому обучены, ваше высокоблагородие, — ухмыльнулась Лена.
— Вот как?
— Сии барышни, Матвей Иванович, твоего поля ягодки, — сказал Кутузов.
— Как так, ваша светлость?
— Пластуны или правильнее — пластунши. Елена чин подхорунжия имеет. Так вот.
— Бог мой! Казачки и на войне?! Кто разрешил, отвечай! — повернулся он к Полуяновой.
— Муж мой и разрешил. Чего ждать в станице, надрывая сердце. Рука у меня тверда, глаз намётан, чего Родине в тяжёлый час не послужить-то?
