Что до Африки, её подушевой ВВП прирастал относительно медленно даже в 1960-е и 1970-е годы (1-2% в год). Но с 1980-х годов, регион испытал
обвал в уровне жизни. Этот результат является обвинительным приговором неолиберальной ортодоксии, потому что экономики большинства африканских стран последние четверть века практически [
вручную] управлялись МВФ и Всемирным банком.
Низкие показатели роста при неолиберальной глобализации с 1980-х годов особенно позорны. Ускоряющийся рост, если потребуется даже ценой увеличения неравенства и, возможно, даже численности бедных, был объявлен целью неолиберальной реформы. Нам постоянно говорили, что сначала нужно «создать больше богатства», до того как мы сможем перераспределять его более широко, и что неолиберализм как раз рецепт для этого. В результате неолиберальной политики, неравенство в доходах увеличилось в большинстве стран, как и предсказывалось, но рост, на самом деле, значительно затормозился.[33]
Более того, за время неолиберального господства, экономическая нестабильность отчётливо возросла. С 1980-х годов, мир, особенно мир развивающийся, видел все более частые и крупномасштабные финансовые кризисы. Другими словами, неолиберальная глобализация не смогла обеспечить ничего из обещанного по всем фронтам экономической жизни – роста, равенства и стабильности. Несмотря на это, нам постоянно твердят, как неолиберальная глобализация принесла беспримерную пользу.
Искажение фактов в официальной истории глобализации также очевидны и на уровне отдельных стран. Вопреки тому, во что хочет заставить нас поверить ортодоксия, практически все успешные развивающиеся страны со времён Второй мировой войны, первоначально достигли успеха при помощи мер защиты национальных интересов, протекционизма, субсидирования и других мер государственного вмешательства.
Я уже довольно подробно описал в Прологе, как обстояло дело в моей родной Корее, но другие страны «экономического чуда» из Восточной Азии тоже преуспели, применив стратегический подход к интеграции с мировой экономикой. Тайвань воспользовался стратегией, которая была очень схожа с корейской, хотя на Тайване госпредприятия были распространены более широко, и при этом условия для иностранных инвесторов были несколько мягче, чем в Корее. Сингапур имел свободную торговлю и широко опирался на иностранные инвестиции, но даже и при этих условиях, он не вписывался в либеральный идеал в других отношениях. Хотя он и приветствовал иностранные инвестиции, он прибегал к значительному субсидированию для того, чтобы привлечь транснациональные корпорации в отрасли, которые он считал стратегическими, особенно в форме государственных инвестиций в инфраструктуру и образование, нацеленное на определённые [
