Это правильно. Не случайно же два почти одинаковых изделия оказались рядышком и без присмотра? Швецову нужно, чтобы красный гидроплан прошел приемку. Взлетевший «поросенок» – еще один завод под его моторы. К тому же, если к «туполевщине» прибавится «поликарповщина», так и «швецовщина» как итог вполне вероятна. Дело-то куда серьезнее, чем испытание второстепенной модели: охрана аэродрома начинает особенно сильно тянуться, а из очередной машины выходит, посверкивая пенсне, еще один нарком. Если самолет не взлетит даже с новым движком, так товарищ Берия может сделать запрос об аресте вредителей прямо здесь, а Галлер, чего доброго, под горячую руку, не возразит.
– Я тоже не чужд авиации, – говорит Лаврентий Павлович, – у меня и КБ свое есть…
Так он что, за новыми кадрами приехал, что ли? Туполева, Петлякова и Бартини не хватает? И если Чкалов не поднимет «поросенка», авиационная шарашка пополнится?
До старта – несколько минут. Машина заправлена. К проходной тяжело подкатывают несколько автомашин.
Явно внутри броня. В большинстве охрана, но из одной выходит – Сам.
В простом летнем френче без знаков различия, без легендарной трубки в руках… Руки засунуты в карманы, усы прячут легкую улыбку.
– Вот и я. Вижу, не все меня ждали? Но меня тоже интересуют успехи советской авиации. Очень интересуют, да…
Берия посверкивает стеклышками. Он – знал.
Впрочем, это не важно. Для Косыгина важно другое: если самолет не взлетит, это будет не просто конец карьеры и, вероятно, арест. Это будет даже не предательство доверия человека, которому он обязан. Тигриными глазами невысокого грузина на него смотрит Отечество. Которому он давал присягу.
Если самолет не взлетит, ему, Косыгину, будет стыдно. Тем стыдом, тем позором, от которого порядочные военные пускают пулю в висок.
Оглянулся – позади не одна конструкторская команда. На поле вышел весь завод, люди, что работали ночами, сверхурочно, без всякой записи. Вот их, этих людей, и представляет требовательный сталинский взгляд.
Только Чкалов улыбается. Шепчет на ухо:
– Я на четвертом тэбэ бочки крутил… Пошли.
– Куда?
– Со мной, в полет. С Байдуковым сговорено, он готовит «ястребка». Как тогда, только в задней кабине будешь ты -за стрелка и штурмана. Фотопулеметы установлены, охрана Иосифа Виссарионовича в курсе… Летать по кругу – скучно. Ну?
– В парадной форме? – возмущается Косыгин. – Во-первых, я наверху превращусь в ледышку. Во-вторых, я не интендант, складом формы не заведую. А в машине, между прочим, масло.
