В деле о похищении иконы (точнее – двух икон) прямо-таки зияли дыры неясностей. Например, не удалось дознаться, кто из преступников прятался в соборе после вечернего богослужения и открыл внутреннюю дверь. Осталось невыясненным и то, куда злоумышленники спрятали бриллианты с похищенных икон (более тысячи штук разной каратности). Во время поисков бриллианты не нашли. Высказывались на суде и сомнения в факте уничтожения преступниками похищенных чудотворных икон.
Так кто же такой был Федор Чайкин, организатор и руководитель святотатства, чье имя гремело на всю империю?
У Варфоломея Стояна было несколько паспортов на различные фамилии, в том числе и на Федора Чайкина, по которому он и проживал в Казани. Поэтому судебный процесс по определению газетчиков остался в истории как «Дело Чайкина». Это был не только профессиональный похититель икон, но, несмотря на свои молодые годы, и закоренелый бандит (на допросах уточнял, что он, дескать, не бандит, а социал-демократ, и кражу совершил из идеологических, антирелигиозных побуждений. Н-да, ничего в этом мире не меняется: подобно Чайкину, нынешние расхитители народного достояния, международные аферисты, то и тело стремятся придать судебному процессу над ними политическую окраску. Да вот только тогда, в 1904-м, этот фокус еще не проходил – выражаясь современным языком, «не прокатывал»).
Из биографии Чайкина: в Ростове-на-Дону он выстрелил из револьвера в городового, при задержании бежал; совершил кражу драгоценностей из Ярославского мужского монастыря, а также из церкви в Туле; в 1902 году бежал из Златоустовской тюрьмы, где отбывал наказание за кражу денег в единоверческой церкви. И это только небольшая часть его антицерковных преступлений.
На суде преступники юлили, переваливали вину друг на друга, нарочито путались в показаниях. Но… И Стоян-Чайкин, и другие обвиняемые то ли из страха перед Божией карой, то ли по каким-то иным соображениям упорно хранили молчание о самих иконах. Они не подтвердили свои прежние показания о сожжении образов Спаса и Богородицы Казанской.
«Спрошенная как при дознании, так и на следствии, проживавшая в одной квартире с Кучеровой дочь ее Евгения (ей в ту пору было 9 лет) показала: «Накануне Петрова дня, поздно вечером, Чайкин ушел из дома вместе с Ананием Комовым, приехавшим за несколько дней перед тем в Казань, причем каждый из них взял с собою шпалеру (револьвер); а после того, проснувшись на рассвете, она увидела, что Чайкин рубит «секачом» (большим ножом) икону Спасителя, а Комов топором – икону Казанской Божией Матери. Разрубленные иконы были положены в железную печь, после чего бабушка (Елена Шиллинг) зажгла иконы… она видела, как Чайкин и Комов резали похищенные золотые ризы ножницами, а мать ее срезала жемчуг…».
