– Вот! Вот сколько световых дней в затворе мне присудят!
– Раз, два, три… Восемь! – подсчитал Алектор.
– А если и шпоры считать, то все десять, – заключил Конь-Кур, опуская ноги на травку.
Ученые призадумались.
– Ну, уж коль скоро мы заговорили об экстренном заседании «Куриных…» – начал было Алектор.
– Не куриных, а «Куровых мозгов», – поправил его доцент. – Привыкайте, профессор, с вас пока еще многие берут пример!
– Хорошо, хорошо, я ведь лингвист не хуже вашего, – пробрюзжал Алектор. – Я продолжаю, господа. Так вот. Коли уж на заседании речь зайдет о смене председателя, то кого же мы выдвинем?
– Ну уж всяко – кура-мужика, а не курицу, – быстро нашелся доцент. – А раз уж открытие принадлежит мне, и раз уж я – первый Кур с большой буквы на всей этой деревне, то…
– Ясно, вы метите в председатели президиума, – иронично посмотрел на него Конь-Кур. – Быстро же вы забыли, что в моем имени вторая его часть – «Кур», тоже пишется с большой буквы!
Алектор угрожающе медленно поднялся с тренерского насеста:
– Вы так петушитесь, так лихо делите власть, как будто бы меня уже и нет среди вас! Да без поддержки такого старейшины, такого…
– …дряхлого, жесткого и тощего, – усмехнулся доцент.
– Короче, советую не настраивать меня и моих сторонников против своих кандидакур!
– Договоримся, профессор, – вяло процедил Конь-Кур. – Вы ведь вроде были не прочь занять пост Кукаректора университета? Наш Премудрый Плимутрок, по-моему, уже впал в стадию Перемудрённого…
Глава десятая
В которой раскрывается истинная натура Конь-Кура
Как только визитеры откланялись, Конь-Кур крепко призадумался.
Жизненная стратегия с этого момента, похоже, подлежала пересмотру.
Он посмотрел туда, где неподалеку от ристалища были свалены яшики с твердым, как камень, гудроном. И ни дождь, ни снег ничего не могли с ним поделать – ни малейшего вреда. Разве что в очень уж жаркую погоду, в самое пекло, гудрон слегка размякал.
Конь-Кура давно интересовал вопрос:
– Как это бройлерам удалось сделать из такой, с позволения сказать, ни на что не пригодной дряни, такую замечательную вещь, как аэростат, который они ошибочно называют дирижаблем? Ну, предположим, можно гудрон расплавить, а дальше-то что?
Но однажды Конь-Кур засмотрелся с непривычным для него умилением на своего куренка, пускавшего мыльные пузыри при помощи соломинки. «Вот оно! – доперло до Конь-Кура. – Вот именно таким образом бройлеры надули свой громадный гудронный пузырь!»
