Рев, рык, визг досады и гнева донесся со стороны моря, откуда со своих плотов наблюдали за этим кошмаром готовящиеся к десантированию крысы, хорьки и сам директатор Княжества Хищных Зубастиков. Даже сепаратисты бобры приуныли, глядя на такой, с позволения сказать, конфуз своих союзников.
На солнце жидкий гудрон быстро твердел, и все двенадцать опоссумов с Опусом во главе быстренько оказались скованными намертво, не будучи способными двинуться с места.
Победоносные струи расплавленного гудрона меж тем иссякли.
Мистер Гро стоял на вышке, вперив глазки в бинокль. Узрев плачевное состояние противника, главный силовик вновь ощутил себя «мистером Громом». Он набрал побольше воздуха в легкие и прокричал в рупор по направлению флагманского плота Великого Хоря:
– Эй, ты, Хорь! Хо-орь!
Политкорректность все-таки не позволила мистеру Гро назвать главу государства, пусть и враждебного, «хорьком», он лишь по праву победителя опустил определение «Великий». – Если хоть кто-то из твоих вояк ступит на нашу территорию, мы снова откроем вентиль и потопим всех в кипящем гудроне!
Мистеру Гро с его громовым голосом удалось-таки перекричать какофонию криков отчаяния, несшуюся со стороны вражеской флотилии.
Воцарилось молчание. Даже гудроном опоясанные опоссумы лишь тихонечко поскуливали и с трепетом ожидали решения своей участи.
– Это блеф, – сказал мистеру Гро стоящий рядом мистер Грой. – Слишком уж щедро и лихо мы полили побережье. Со страху, наверное, твои бойцы перестарались. В резервуарах больше нет расплавленного гудрона. Придется заново кипятить новую порцию.
– Что ж, блефовать, так блефовать! – в ажитации ответствовал Гро. – Мы не куры, и наша война не должна быть куртуазной[12]! Эй, гройлеры мои, бойцы-молодцы, хватайте гудронные дубинки и добивайте эту чертову дюжину ко всем хорькам!
Начавшееся было злодейство – избиение беззащитных пленников – тут же прекратилось, когда из флагманской каюты вышел сам Великий Хорь и проорал победителям:
– Ладно! Ваша взяла! Дайте только забрать наших раненых, и мы уберемся восвояси!
– Это я, я вас всех спас, – твердил обезумевшим от дарованной жизни опоссумам их собрат Опус. – Это ради меня одного Великий Хорь капитулирует! Не отдает всех вас на съедение огненной лаве! Теперь я могу рассчитывать на вашу преданность мне до самого гроба, верно?
– Верно, верно, прекрасный Опус! – клялись ему все двенадцать сородичей.
– Даже большую преданность, чем Великому Хорю, который загнал вас в это бурлящее дерьмо?
