Гулистан | страница 37
— Что же рассмешило тебя, когда ты находишься в таком положении?
Юноша сказал:
— Родители должны заботиться о детях своих; к судье идут за разрешением тяжб любых; у государя ищут защиты от притеснителей злых. А теперь родители мои ради бренных мирских благ согласились, чтобы была пролита моя кровь, судья вынес приговор, чтобы меня казнили, а султан ищет в моей смерти исцеления. Я не вижу опоры ни у кого, кроме Господа Всевышнего и Всеславного.
От этих слов у султана сжалось сердце, из глаз потекли слезы, и он промолвил:
— Лучше я умру, чем пролью невинную кровь!
Он поцеловал юношу в голову и глаза, обнял его, бесчисленными благами наградил и от казни освободил. Говорят, что на той же неделе он исцелился.
Один из рабов Амра ибн Лейса бежал. Люди Амра ибн Лейса по его следам пошли и назад его привели. Вазир Амра ибн Лейса питал к этому рабу тайную злобу и велел его казнить — якобы для того, чтобы другим рабам подобные проступки возбранить. Несчастный раб простерся на земле перед Амром и промолвил:
Однако, так как я вскормлен милостями этого дома, я не желаю, чтобы в день Страшного суда тебя привлекли к ответу за мою кровь. Поэтому, если ты бесповоротно решил меня казнить, нельзя ли к моей казни решение шариата применить, чтобы в день Страшного суда не постигла тебя беда.
— Какое же решение шариата должен я применить?
— Разреши мне вазира твоего убить,— ответил раб,— и в качестве мести за убийство прикажи мою кровь пролить; тогда я буду убит по праву и согласно справедливому уставу.
Царь, рассмеявшись, спросил вазира:
— Что ты думаешь по этому поводу?
— О владыка,— ответил вазир,— ради покоя могилы твоего отца я прошу отпустить этого наглеца, чтобы он не вверг меня в беду. Тут виноват я сам — нужно было верить древним мудрецам; они говорили:
У царя Заузана был некий великодушный и благородный хаджа. Всем людям он услуги стремился оказывать обычно, а в их отсутствие отзывался о них отлично. Но какой-то поступок хаджи не понравился царю, и тот приказал имущество его отобрать и самого примерно покарать. Но сарханги царя за прежние его благодеяния хадже признательны- были и долга благодарности не забыли — пока он сидел, в заключении мучась, они всячески облегчали его участь и не позволяли никому его обижать и тревожить.