И вот вносят на белой атласной полушке,
пышно убранной дорогими блондами,
прекраснейшее дитя, какое можно себе
представить. Все в свете амуры должны
были уступить ему! Никакое перо не могло
бы в точности описать белизны, полноты,
пленительности форм, нежности, восхищающих
черт лица этого маленького ангела...
Н. Дурова. Игра Судьбы,
или Противозаконая любовь
С дюжиной валдайских колокольчиков под дугой, на тройке вятских, саврасой масти, лошадок, в расписных санях ехал домой Василий Чернов, чиновник 14-го класса. Он возвращался в Сарапул из Камбарки, где на рождественские вакации гостил у двоюродного брата. Повод для встречи был. Кузен вернул ему деньги, взятые в долг ещё в конце 1801 года под залоговое письмо, но без процентов.
Поначалу с ним в поездку к родственникам собиралась и жена Надежда, да лекарь отсоветовал. Путь лежал неблизкий, а супруга Чернова была на сносях. Ждали они своего первенца, и потому Василий думал сейчас о молодой жене: как она там?
Лошадки бежали по накатанному тракту быстро. За полчаса выходило вёрст четырнадцать, не менее. Но Чернов всё равно изредка постукивал концом своей трости в широкую спину кучера: «Шевелись, братец. Вожжи не опускай!» Тот, не оборачиваясь к барину, щёлкал кнутом. «Вятки» прибавляли ходу, но потом опять сбивались на свой обычный аллюр.
Василий решил ехать не к себе, в дом у Покровской церкви, а прямо к тестю, на улицу Владимирскую. Жену он отвёз туда перед поездкой в Камбарку, чтобы была под присмотром. У Андрея Васильевича Дурова полно женской прислуги, да и тёща тоже там, вернулась недавно от своей родни в Полтавской губернии. Как будто тревожиться не о чем, все Надежде помогут. Но ведь это первые роды, и лекарь Вишневский предупредил его, что случиться может всякое.
