медленно проникающая влага источила некоторые из них, отколов кусочки разнообразной формы, так что наружу выступила сероватая поверхность грубой штукатурки, наползающая на плитки линией в виде лесенки или зубцов. Судя по всему, темой сегодняшнего занятия является "красный цвет", осмысляемый как радикальное разрешение непримиримого противоречия между белым и черным. В настоящий момент каждому из участников диалога надлежит взять на себя изъяснение одного из трех величайших освободительных деяний, имеющих отношение к красному: изнасилования, поджога, убийства.
Предварительное обсуждение, которое подходит к концу в самый момент моего прихода, видимо, было посвящено теоретическому оправданию преступления и понятию метафорического деяния. Теперь актеры переходят к определению и анализу трех избранных актов. Утверждение, согласно которому изнасилование уподобляется красному цвету в том случае, когда жертва уже лишилась девственности, носит чисто субъективный характер, хотя и опирается на новейшие исследования в области сетчатки глаза, фиксирующей зрительные впечатления, равно как и на работы, описывающие религиозные ритуалы, существовавшие в Центральной Африке в начале нашего века: в частности, обряд дефлорации юных пленниц из вражеского племени в ходе универсального празднества, напоминающего театральные представления античности с их специфической постановкой, кричаще-яркими костюмами, разрисованными масками, утрированной до пароксизма мимической игрой - столь же жестокая, но одновременно и очистительная мифология воплощается в действии, сочетающем холодную точность с патетикой бреда.
Зрители, сидя лицом к амфитеатру, образованному округлой линией масличных пальм, словно бы пританцовывают, отбивая ногами такт по красноплиточному полу в одинаково-однообразном медленном ритме, который, однако, неприметным образом убыстряется. Каждый раз, когда одна из ног касается пола, торс наклоняется вперед, а из легких с глухим стоном вырывается воздух, будто сопровождая некую тяжкую работу, как у дровосека, опускающего топор, или пахаря, взмахивающего мотыгой. Без всякой видимой причины перед моим взором вновь возникает равнодушная неискренняя молодая женщина, переодетая медсестрой, которая принимает лже-больных, пациентов психотерапевта Моргана, в маленькой сверкающей комнате: я вижу ее в тот самый момент, когда она касается меня крашеными в золотой цвет волосами и грудью, без сомнения, искусственной, распирающей белую ткань халата, так что на моей одежде остается резкий запах ее духов.
