– Ничего особенного, просто умение быстро схватывать суть. А вообще, это может выстрелить. Он бывал в России?
– Нет, но собирается. И я, кстати, тоже. Возможно, и насовсем.
– Да ты что! Класс!
Они замолчали. Первым нарушил молчание Тимур.
– Вень, скажи… – начал он нерешительно.
– Жива-здорова, вся в работе.
– Ты о ком?
– Ну, о Сандре, о ком же еще.
– А с чего ты взял…
– Ну я же не идиот. Она, между прочим, спрашивала о тебе, ну еще тогда, когда ты слинял. А потом все, как отрезало. Она по-прежнему с Артемом.
– Кто такой Артем? – вскинулся Тимур.
– Ее любовник. Классный хирург и просто отличный парень. Любит ее, хочет жениться, но Сандра наша категорически против брака. Так что ты зря сбежал, ничего тебе не угрожало, дружище.
– Ни от кого я не сбегал, у меня из-за этих долбаных феминисток валится бизнес.
– Ну, допустим, – усмехнулся Вениамин. – Скажи, Тим, а что за человек этот Шерман?
– Великолепный парень, великолепный артист.
– Давно с ним дружишь?
– Лет десять, наверное. Мы познакомились в Лас-Вегасе, на одной вечеринке, и как-то мгновенно нашли общий язык. А сейчас от него практически все отвернулись, кроме меня. Я зову его «брат-сексист».
– Тимка, а мы с тобой тоже сексисты, как ты думаешь?
– А то! Мы теперь будем три брата-сексиста!
– Знаешь, если честно, я даже не очень понимаю, что это, собственно, такое – сексист.
– По-моему, это просто нормальный мужик с еще не отмершим основным инстинктом.
– О господи! Вот когда впору воскликнуть: «О времена! О нравы!»
– Авдотья Семеновна, голубушка, через неделю приезжает Тимур, – радостно сообщил Сергей Сергеевич своей домработнице.
– Вот хорошо-то, надолго хоть?
– Пока на три недели, а там, глядишь, и насовсем вернется. А с ним приедет его друг, американец, знаменитый голливудский артист Роберт Шерман. Знаете такого?
– Да я их как-то не различаю, ихних артистов… А он что, тоже у нас остановится?
– Разумеется, у нас.
– Батюшки! А он, что же, Сергей Сергеевич, по-русски разумеет?
– Нет, но вы не волнуйтесь, голубушка, все, что надо, мы с Тимуром переведем.
– Сергей Сергеевич, а чем же потчевать будем такого важного гостя?
– А вот чем нас с Тимкой кормить будете, и для него сгодится, никаких проблем.
Сергей Сергеевич пребывал в приподнятом настроении, и хотя Тимур пока не сказал ничего определенного, но отец чувствовал: сын в конце концов обязательно вернется. И какое это счастье – знать, что между ними теперь больше нет той пропасти, которая разделяла их целых восемнадцать лет. Как я, старый болван, мог таить какую-то обиду на единственного родного мне человека? Ведь Тимка был совсем еще мальчишкой, можно сказать, щенком, а я и тогда уже был далеко не молод. И ведь прав-то оказался он, мальчишка и щенок. Я бросил его мать, прекрасную жену, умную достойную женщину ради… ради, собственно, красивой молодой… побрякушки? Да, Елена оказалась просто побрякушкой, и ради этой, прости, господи, побрякушки я, в сущности, сломал две жизни. Ануш тяжело заболела и умерла, а Тимка уехал черт-те куда и занимался черт-те чем! И он, как ни прискорбно, оказался много лучше и умнее меня. Первым нарушил многолетнее молчание. Что я испытал, услышав вдруг в трубке это «Папа!». Господи, прости мне мои прегрешения и дай еще пожить рядом с сыном, – взмолился неверующий Сергей Сергеевич.
