33—37. Так умилостивляли боги его, непостижимого для чувственного восприятия, и не восхвалением то было, а только изречением истины. Когда он ясно явил им свою милость, осведомившись об их благополучии, боги поведали ему об опасности, возникшей из потопа ракшасов, захлестнувшего берега еще до предопределенной кончины мира. Тогда господь обратился к ним с речью, и голос его в пещерах прибрежных гор, отозвался эхом, даже шум морских волн заглушившим. И та речь Первозданного пророка произнесена была с использованием различных мест образования звука, и потому, отчетливая и правильная, она достигла поставленной цели. Излившись из уст владыки, она блистала в сиянии его зубов, подобная потоку Ганги, а что осталось, вознеслось вверх из-под его стопы[303].
38—47. «Я знаю, что лишил вас власти и мужества ракшас, как первое и среднее качества[304] у смертных подчас подавляется качеством тьмы. И ведомо мне, что угнетает он три мира, как угнетает сердце добродетельного человека невольный грех, им совершенный. Участие в тех же деяниях объединяет меня с вами, Громовержец мог бы и не обращаться ко мне с этой просьбою. Ведь Ветер сам становится соратником Огня. Десятую голову ракшаса пощадил его меч[305], чтобы сберечь ее для моего диска[306]. Дерзость этого злодея терпел я до поры вследствие дара, пожалованного ему Творцом, как терпит сандаловое дерево обвившую его змею. Презрев смертных, ракшас просил у Создателя, умилостивленного его подвижничеством, неуязвимости от существ божественной природы только. Так стану же я сыном Дашаратхи и принесу в жертву на поле боя с помощью острых стрел все лотосоподобные головы демона. И в скором времени, о боги, вы опять будете получать свою долю от жертвоприношений верующих, должным образом совершенных и не оскверненных бродящими в ночи. Пусть же, странствуя по тропам ветров на своих воздушных колесницах, не приходят более в смятение небожители при виде Пушпаки[307] и не прячутся в облаках. Вы освободите плененных небо-жительниц, чьи волосы остались не тронуты насильником, — грозящее ему проклятие[308] охранило их от посягательств Пауластьи».
48—49. И, темной туче подобный, излив нектар своих речей на богов, как на поля, страждущие от засухи — Раваны, он исчез. А боги с Индрой во главе лишь долею своей последовали за Вишну, их дело взявшим на себя, как деревья посылают цветы вслед за ветром.
50—51. И вот на исходе обряда, совершавшегося для царя с известной целью, перед пораженными жрецами возникло из огня некое существо. В руках у него был сваренный в молоке рис в золотом сосуде — и даже для него тяжко было это бремя, ибо Первозданный Дух вошел в него.
