Как я отыскал Ливингстона | страница 52
VII. Лагерь в Багамойо.
Этот переход совершался по местности более неровной; каравану впервые приходилось пробираться сквозь кустарники, которые особенно неудобны были для нашей повозки. Заметив в некоторых местах известняковые наслоения, мы вообразили, что приближаемся к здоровой гористой местности; наше предположение подкреплялось еще и тем, что на севере и северо-западе возвышался пурпуровый конус Удоэ и вершина Дилима-Пика, лежащая приблизительно на высоте 1,500 фут над уровнем моря. Вскоре однако мы спустились в котловидную долину, поросшую высокими хлебными растениями; дорога слегка отклонилась от северо-запада к западу и пред нами открылась слегка волнистая местность.
В одном из углублении этой продолговатой холмистой страны лежит деревня Кингуру, с гнездящимися в ней горячкой и лихорадками. Может быть, нависшие дождевые тучи и густые леса покрывавшие кряжи, немало способствовали особенно унылому виду местности, но во всяком случае, мое первое впечатление, которое произвела на меня эта мрачная впадина, оттененная темными лесами, с глубокими рытвинами стоячей воды, было далеко не приятное.
Во все время, пока мы устраивали наш лагерь и ставили палатки, на нас ливмя лил бешенный предвестник наступавшего сезона мазики; его ручьи были вполне достаточны, чтобы охладить мой пыл и мою только что возродившуюся любовь к востоку Африки. Однако, несмотря на дождь, мы не переставали работать, окончили лагерь и, бережно укрыв наши вещи от дождя и воров, стали хладнокровно смотреть на упорные капли дождя, разбивавшие глину и грунт; вскоре вокруг нашего лагеря образовались целые озера и реки.
К ночи, сделавшись в высшей степени неприятным, дождь наконец перестал, и туземцы двинулись из деревень в наш лагерь с своими продуктами. Первым из них, как бы по долгу службы, приближался деревенский султан — владыка, начальник, или голова. Он преподнес мне, с отеческой улыбкой, три меры матама и полмеры рису. Мутные глаза и наморщенный лоб его улыбающегося лица, явно указывали мне на его продажную и хитрую душу. Надев на себя маску этого лукавого старшины, я сказал: «начальник Кингуру назвал меня богатым султаном. Если я богатый султан, то почему же начальник не пришел ко мне с богатыми дарами, на которые я должен бы был отвечать тем же»? Он взглянул на меня искоса и отвечал: «Кингуру беден, в деревне немного матама». Если это действительно так, ответил я, то он получит за него пол чукка или ярд сукна, которое как раз будет равноценно его подарку, если он желает свою маленькую корзину называть подарком, то почему и мне в свою очередь не назвать тем же самым мой ярд сукна. Таким рассуждением он, видимо, остался доволен.
