На следующее утро, вместо того чтобы идти вперед, я решился лучше подождать четвертого каравана. Опыт Буртона достаточно показал мне, насколько можно полагаться на слово баниан. Он прождал 11 месяцев, прежде чем получил обещанные вещи. Так как я не мог употребить больше этого времени на исполнение моего поручения, то совершенно погиб бы, если б меня задержал в Унианиембэ так долго мой караван. Поджидая его прибытия, я занимался охотой; я был новичком в стрельбе, хотя и упражнялся немного в долинах Америки и Персии, но теперь стал смотреть на себя, как на опытного стрелка. На хорошем месте и небольшом расстоянии, я надеялся на довольно хорошую добычу.
После часовой ходьбы по высокой траве долины мы достигли прогалин, окруженных кустарником. После долгого искания в скрытых местах и зеленых закоулках я напал наконец на след небольшой антилопы и оленя, по которому мы и пошли. Он привел меня в кустарниковый лес, разделенный потоком на две части. Идя около часа за следом, я потерял его и, стараясь снова найти, заблудился сам. Однако карманный компас помог мне. С его помощью я отправится к открытой долине, в центре которой мы стояли лагерем. Но было очень нелегко пробраться через африканский кустарник, рвавший платье и царапавший кожу. Чтобы идти скорее, я надел пару фланелевых курток и пеньковые сапоги на ноги. Кончилось тем, что за одну из колючек я зацепился и совершенно разодрал сапог; продолжая ступать по этой тернистой почве, коловшей мне плечи, я неминуемо должен был ожидать других ущербов в моей одежде. Несколько ярдов далее алойное колючее растение сделало огромную дыру и на другом голенище моего пайджамаса, и тотчас вслед за этим я зацепился за иглистый вьюнок, и во весь рост упал на тернистое ложе. На четвереньках, подобно собаке ищейке, я продолжал пробираться; солнечный жар увеличивался с каждой минутой, с каждым шагом одежда моя принимала все более и более жалкий вид, и на теле моем появлялись все новые и новые раны. Ко всем этим несчастиям, растение со страшно острым и едким запахом ударяло меня по лицу и оставляло болезненные ожоги, сходные с ожогами кайэнны; сплоченность кустарников делала атмосферу необыкновенно жаркой и душной; обильный пот, выступавший из каждой поры, вскоре совершенно смочил мои фланелевые лохмотья, и я стал походить на человека, находившегося под сильным дождем. Когда я достиг долины, где мог свободно дышать, то дал себе клятву не возвращаться более в кустарники Африки без крайней необходимости.
