Отношение Каплиной к совершенному преступлению, а именно фактически полное отрицание своей вины, доказывает, что гибель ребенка от ее руки не вызывает у нее никаких отрицательных эмоций. Но эта смерть ей была нужна: для такого предположения имеются веские основания, поскольку Каплина взяла к себе в дом ребенка, имея своих четверых детей, но не для того, как показали дальнейшие события, чтобы воспитывать, а для того, чтобы убить. Но если смерть мальчика ей была нужна, то возникает вопрос — для чего. Я не буду на нем останавливаться, хотя имеющиеся психологические и иные данные на преступницу вполне позволяют это сделать. Я лишь фиксирую, что в ее жизни это было совершенно необходимое событие, и то, что она шла к убийству путем длительного истязания, лишь подтверждает сказанное. Каплина сделала убийство ребенка одним из центральных, если не самым главным событием своей жизни.
Если бы такого события не произошло, это была бы жизнь не Каплиной, а кого-то другого.
Во-первых, уголовный закон предоставляет прекрасную возможность назвать убийство вовсе не убийством, а совсем иначе, тем самым весьма завуалировано принимая убийство за должное, поскольку не дает ему надлежащей нравственной и правовой оценки. Так, одна из статей уголовного закона России (1960 г.) предусматривала уголовную ответственность за умышленные телесные повреждения, опасные для жизни, которые повлекли за собой смерть потерпевшего или носили характер мучения или истязания. Следовательно, если в течение длительного времени систематически и зверски истязается четырехлетний ребенок, то это, упаси Боже, конечно, не убийство. А вот если кто-то гибнет от одной пули, то тогда да, это убийство. Действия Каплиной как раз и были квалифицированы как нанесение телесных повреждений, которые повлекли смерть в результате истязания. Я говорю об этом, чтобы показать, что государство и общество в немалом числе случаев укрывают убийство вполне легальным способом, т.е. принимают его.
Правоохранительные органы всегда умело использовали эту и подобные лазейки в законе, чтобы не зафиксировать на обслуживаемой территории убийство — это тоже одна из форм его приятия, что может быть расценено и как нечто похожее на одобрение.
Во-вторых, покрывал убийцу Каплину не только закон, но и суд, когда выносил ей наказание. Ее чудовищное злодеяние не вызвало у него адекватной реакции: преступница была приговорена лишь к пяти годам лишения свободы, хотя соответствующая статья Уголовного кодекса предусматривает наказание от пяти до двенадцати лет лишения свободы, т.е. Каплина понесла минимальное наказание, которое, вспомним, тоже вызвало ее неудовольствие. Поэтому создается впечатление, что она вообще не считает, что совершила нечто преступное. Такое отношение к убийству, столь характерное для многих убийц, представляет собой одну из главных опасностей этого самого опасного преступления. Суд же, по существу, покрыл, принял убийство.
