По мнению Э. Фромма, появление человеческой деструктивности, частным выражением которой является убийство, относится скорее к истории, чем к предыстории, а человек отличается от животного именно тем, что он убийца. Это, безусловно, верно, но нельзя удержаться от того, чтобы не вспомнить, что и животные лишают других жизни, чтобы выжить самим. Разве мало общего между схваткой самцов из-за самки и дракой и убийством соперника среди людей или убийством из так называемой ревности? Можно привести ряд сексуально окрашенных уголовно наказуемых поступков, прямые аналоги которых можно обнаружить в поведении животных, например, эксгибиционизм, т.е. выявить корни этих поступков в предыстории человечества. Под предысторией можно понимать и тот период, когда люди представляли собой лишь первобытное стадо с самыми примитивными зачатками организации, но нет никаких оснований думать, что тогда не имело места смертельное насилие. Легенды и мифы разных народов убедительно говорят о том, что все это было.
Между тем не вызывает сомнений утверждение Э. Фромма, что если бы человеческая агрессивность находилась на таком же уровне, как у других млекопитающих (например, хотя бы наших ближайших родственников — шимпанзе), то человеческое общество было бы сравнительно миролюбивым. Но это не так. История человечества дает картину невероятной жестокости и деструкции, которая явно во много раз превосходит агрессивность его предков. Но тот же Э. Фромм признает, что животные также проявляют чрезвычайную, ярко выраженную деструктивность, когда нарушается равновесие в окружающей среде. Совершенно так же поступают и люди, когда во внешних условиях появляется нечто, что угрожает им. Вообще из работ Э. Фромма не очень ясно, что он подразумевал под предысторией человечества. Думаю, что при всех условиях это не животные, которые предшествовали появлению человека, а, возможно, то, что охватывается переходным периодом от них к человеку.
Современные социальные ископаемые дают нам убедительные доказательства того, что никаких иллюзий в отношении первобытных народов строить не следует. В сообществе, обреченном на примитивную борьбу за жизнь, уровень жестокости не ниже, чем в том, которое может позволить себе признание достоинства своих членов. Если же их достоинства признаются в разной степени (например, во многих тоталитарных странах), а общий уровень тревожности велик, то этим двум обстоятельствам будут соответствовать значительные масштабы жестокости, как горизонтальной, так и вертикальной.
