Существуют и иные взгляды на природу, мотивы и характер убийств. Один из них сформулировал А. Камю. Он писал, что мы живем в эпоху мастерски выполненных преступных замыслов. Современные правонарушители давно уже не те наивные дети, которые, умоляя простить их, ссылались на овладевшую ими страсть. Это люди зрелого ума, и неопровержимым оправданием служит им философия, благодаря которой даже убийца оказывается в роли судьи. В былые наивные времена, когда тиран ради вещей славы сметал с лица земли целые города, когда прикованный к победной колеснице невольник брел по чужим праздничным улицам, когда пленника бросали на съедение хищникам, чтобы потешить толпу, тогда перед фактом столь простодушных злодейств совесть могла оставаться спокойной, а мысль ясной.
Думать подобным образом значит исходить из того, что раньше люди были наивны и жили иными страстями и эмоциями, что уровень их интеллектуального развития был более низким по сравнению с нынешним, а поэтому они не могли хитроумно замыслить и мастерски выполнить свои преступные планы, в общем не отличались зрелым умом, что в давние и не столь давние годы они не создавали философию, оправдывающую убийство, что тогда их совесть не пробуждалась при виде злодейств, которые А. Камю называет простодушными. И сейчас значительное число убийств совершается по страсти, неистовой, рвущей сердце, когда помутненный разум не видит никакого другого выхода, кроме уничтожения. И сейчас некоторые убийцы во вполне цивилизованных странах своими действиями напоминают первобытных людей, поэтому даже те, кто приказывал бросать пленников на съедение хищникам, в сравнении с ними показались бы вполне интеллигентными людьми.
Совесть оставалась спокойной, а мысль ясной и у тех, кто в XX веке запускал в действие лагеря смерти, организовывал уничтожение своего и чужих народов, в частности массовые расстрелы для устрашения других. Сталинская и гитлеровская машины репрессий действовали абсолютно хладнокровно, как если бы речь шла не об убийстве людей, а о забое скота. В 30-х годах, когда миллионы советских людей гибли от голода, пуль и невыносимых условий жизни в концлагерях, Сталин, как всегда, был спокоен и уравновешен, работал по установленному им графику, принимал посетителей, проявлял внимание к семье, посещал театр. И у миллионов так называемых советских людей, занятых строительством коммунизма, совесть тоже оставалась спокойной, а мысль ясной. Оттого никто — ни тогда, ни в последующие годы — никогда ни в чем не каялся. Нацистские главари были очарованы безотказно действующим конвейером смерти, который они создали, большевистские — готовностью одних убивать, а других — быть убитыми.
