Страх за друга захлестнул Германа, как недавно его затапливала всякая романтическая дурь. Он схватился за кольцо на пальце, выжимая из него всю мощь. Пьянящее ощущение свободы, прущее от Рене во все стороны, отступило.
– Прости, – потупился тот, и Герман в данный момент был слишком сосредоточен, чтобы проверить его искренность. – Я велел ему стоять рядом и ждать. Пообещал, что мы зайдем в сувенирную лавку потом. Он согласился. Не знаю, куда он мог пропасть.
– Эй, ты! Мы еще не закончили.
Рене дернулся на голос. Продавец и еще пара особо заинтересованных мужчин помахали ему рукой. Рене занервничал:
– Слушай, мой авторитет на кону. Если сейчас себя не покажу, потом мне будут одно фуфло подсовывать. Понимаешь?
– Давно видел Берта в последний раз? – Герман с удовольствием бы вытряс из приятеля душу, но время было слишком драгоценно. Получив ответ, он ненадолго задумался. Идея неплоха сама по себе, а с реализацией могли возникнуть проблемы. – Дай мне свой артефакт. – Он требовательно протянул руку, и Рене, помявшись для виду, вложил в нее очки.
– Только не потеряй и… приведи Берта обратно. Я сейчас закончу и догоню вас.
В его глазах уже загорелись азартные огоньки, и Герман отпустил его.
– Если с Бертом что-нибудь случится… – Герману даже не пришлось делать страшное лицо, Рене и так вздрогнул и отшатнулся. – Выводы сделай сам.
Он повертел в руках очки и неуверенно натянул на глаза. В оживленном же городе чернота за тонированными стеклами расцвечивалась яркими разноцветными узорами. Светящиеся цепочки плыли в воздухе, сворачивались в замысловатые знаки. Герман снял очки, огляделся, снова надел. Стало ясно, что спирали разных цветов, находящиеся в постоянном движении, это люди. От них расходятся узоры их магии. Вспышки, похожие на рассыпавшийся в воздухе порошок, скорее всего, эмоции. Герман привык видеть их иначе, но «порошковую» взвесь легче отследить. Он выцепил взглядом кислотно-розовое облачко и «принюхался». Подмороженная вишня – запах Альберта.
Герман затормозил, заметив, что след обрывается. Что ни говори, а продираться сквозь толпу, которую видишь весьма условно, дело нелегкое и даже опасное. Он стянул очки и обнаружил себя в весьма неприглядном месте. К счастью, не только себя.
– Берт?
Он стоял спиной к Герману и задумчиво созерцал высившуюся перед ним кирпичную стену. Подворотня, в которую их обоих занесло, производила гнетущее впечатление, хотя и была относительно чистой.
