— Какая досада, что он так быстро сдулся, — усмехнулась Меган. — Где же ваши внутренние ресурсы, Данбар? — издевательски вопросила она. — Ни денег, ни телефона, ни машины, ни свиты! Несколько неудобных вопросов нашего друга-психиатра, немного легких стимуляторов паранойи — только и всего, чтобы заставить его закатить истерику на Хемпстед-Хит и забиться с перепугу в трухлявое дерево.
— Ему еще повезло, что его нашли в том дупле, — заявила Эбигейл, точно няня, требующая от своего маленького воспитанника перестать жаловаться и ловить дары судьбы.
— Больше всего мне понравилось, как он уволил своего самого преданного союзника, — сказала Меган. — Это же просто невероятно! Нам было бы ох как несладко, если бы пришлось самим избавляться от Уилсона. Но с превеликим сожалением выполнить последний здравый приказ отца и исключить его личного адвоката из совета директоров — об этом можно было только мечтать!
— Ну, должен сказать, — заметил доктор Боб, который ждал удобного момента, чтобы увести разговор от обсуждения невзгод своего бывшего пациента, — что я, наверное, самый счастливый человек на свете!
И он начал на своих бедрах выбивать ритм, а затем затянул прицепившуюся песенку из «Кабаре»:
— Тра-ла-ла, тра-ла-ла,
Две дамы,
Тра-ла-ла, тра-ла-ла,
Две дамы!
Тра-ла-ла, тра-ла-ла,
И я — единственный мужчина, о да!
— Пожалуйста, перестань петь эту жуткую песню, — скривилась Меган. — Последнее, что нам нужно, так это музыкальная тема для нашего импровизированного ménage à trois[5].
— Правильно! — заявила Эбигейл и сделала вид, будто намеревается загасить сигарету в воображаемой пепельнице на груди доктора Боба, но в последний момент одумалась и бросила окурок в настоящую пепельницу на прикроватном столике.
— Вы просто два сапога пара! — заметил доктор Боб. — Рядом с вами любой мужчина чувствует себя как на эшафоте!
— Но ты же не станешь отрицать, что тебе по нраву этот эшафот! — проговорила Эбигейл и, сжав двумя пальцами его правый сосок, с силой выкрутила.
Доктор Боб задохнулся и зажмурился.
— Сильнее! — шепнул он.
Меган вступила в игру и плотоядно куснула его в левую часть груди.
— Боже! — возопил доктор Боб. — Это уж слишком!
Меган, смеясь, взглянула на него.
— Боже! — повторил он и съежился на середине кровати, подальше от двух полумесяцев женских тел.
— Слабак! — бросила Эбигейл.
— Извините, но я хочу пришить обратно откушенный сосок! — заявил доктор Боб. — Я не хочу стать единственным мужчиной в Америке с имплантом груди.
