Павел прошёл к приделу, где стояли в ряд высокие серебряные саркофаги, изредка взблескивающие в огоньках свечей.
В самом углу, рядом с гробом Анны Леопольдовны, правительницы России, находился высокий, мрачный, почти без украшений саркофаг. Витые старославянские буквы на его торце позволили прочесть немногие слова: «Упокоился Пётр Третий, русский царь». И даты рождения и смерти.
Шестнадцать гайдуков, все в тёмных траурных мундирах, внесли в церковь пустой гроб, предназначенный для останков Петра. Вереница чёрных монахов со свечами в руках окружила гроб с его телом и запела заупокойные молитвы, нагоняя на Константина и без того зловещую грусть, отрешённость и тоску. Он хотел выйти на воздух, ему отвратительна была вся эта процедура, при которой отец заставил присутствовать и своих сыновей.
— Я хочу восстановить историческую справедливость, — сказал он им накануне. — Мой отец умер некоронованным, был убит подло и предательски и даже похоронен не в царском склепе, а среди прочих людишек. Его место рядом с женой в старинной усыпальнице царственных особ...
И вот теперь они обязаны смотреть на эту мрачную церемонию, содрогаться от ужаса и нелепости зрелища. А отец находил в этом какую-то неизъяснимую прелесть и способ потягаться с вечностью.
Гайдуки осторожно забили ломиками и молотками, освобождая гроб от тяжёлой крышки...
Павел стоял рядом, впившись глазами в то место, где должны были показаться останки его отца. Александр и Константин стояли по обе стороны своего отца.
Крепкие руки гайдуков плавно, с натугой приподняли крышку, пронесли её на другую сторону и поставили стоймя.
И сразу душный отвратительный запах тления ударил в ноздри Константина. Его затошнило, он едва не упал, хотя всегда казался себе не нервным и сильным. Зрелище было и в самом деле невыносимым. На дне гроба, выделяясь на куче истлевшего хлама, резко белели кости скелета...
Константин перевёл взгляд на отца. Павел сдёрнул парик с буклями и тощей косицей и стоял перед гробом ужасающе некрасивый. Его лысая круглая голова блестела в неярких лучах огоньков, ноздри курносого коротенького носа вздрагивали, толстые губы большого рта сложились в плаксивую гримасу, и длинные неровные зубы выдавались из него. Выступающие челюсти приоткрылись, короткое неуклюжее туловище наклонилось вперёд, над самым гробом. Он силился поцеловать череп отца, но скелет лежал слишком низко, и Павел только провёл рукой по вмятине на виске и трудно, со всхлипом вздохнул. Его жёлтое лицо подёргивалось, а кисти больших рук сильно дрожали.
