— Как скажет мастер, мне всё равно. — Голос Кэт остался спокойным и равнодушным… Вообще, последнее время она всё меньше напоминала себя прежнюю, какой она была в первый день нашего знакомства — хитрой, изворотливой и целеустремлённой, вместо этого став бесстрастной до равнодушия и какой-то безынициативной, пока не поступало конкретное указание что-то сделать…
— Кэт, но ведь это же твоя личная жизнь, неужели тебе действительно всё равно? — Удивлённо переспросил я, но ответила мне… ответил, блин! Куросакура.
— Печать Разума. Когда она давала тебе клятву верности — она перестаралась, и вот результат: печать почти полностью подавила её собственную волю. А скоро подавит совсем. А в обмен она получила то, чего желала больше всего — личное могущество… распорядиться которым самостоятельно теперь не сможет.
— Это из-за того, что… я так поздно согласилась? — Как-то неуверенно и виновато спросила Виль.
— И что, с этим ничего нельзя сделать? — Практически одновременно с Виль спросил я.
— Нет. Что-то подобное произошло бы в любом случае. — По-прежнему равнодушно ответила Кэт. — Печать служения всегда берёт свою цену, но редко кто способен угадать её заранее. Но печать можно изменить: если мастер изменит печать — изменится и договор… И тоже непредсказуемо.
— Как можно изменить печать? — Спросил я, по истории Кэт уже догадываясь об ответе… и он мне заранее не нравился.
— Огнём. Самый простой и самый надёжный способ. — Кэт пожала плечами с видом «искренне ваш, К.О.» — всё-таки, какие-то эмоции у неё ещё остались. По моему тяжёлому вздоху Виль догадалась, что я собрался сделать и уже приготовилась возмущаться, но я только погладил её по руке.
— А куда деваться, Виль? Неси анестетик и что там у нас есть от ожогов. Ку… росаскура, ты поможешь? — Повернулся я к новоиспечённому жениху. Тот в ответ только решительно кивнул.
Через пару минут мы уже внимательно рассматривали трёхцветную — теперь — печать на моей правой руке, едва проглядывающую сквозь толстый слой обезболивающей мази, щедро наложенной женой. По сравнению с прошлым изменением печать увеличилась незначительно, и теперь напоминала квадрат со слегка срезанными углами… Кроме одного, срезанного гораздо сильнее остальных трёх — как раз напротив красного. Красный угол расположился, ожидаемо, между чёрным и зелёным, больше всего напоминая красного осьминога, прижавшегося головой к центральному чёрно-зелёному ядру и запустившего туда несколько щупальцев, остальные сложным открытым узором плотно уложив в своём углу. «Только синего не хватает» — хмыкнул я про себя и вернулся к предстоящему делу.
