Билли открыл глаза, приподнялся, увидел, что брат лежит рядом в луже крови, потряс его за руку и пробормотал «Тимбо», но брат не шелохнулся. Джек ударил Билли рукояткой разряженного пистолета по голове, и тот рухнул снова.
— Пошли, Джек. Надо рвать когти, — сказал Чарли Филетти.
Джек поднял голову и увидел, что на него из раздевалки испуганно смотрит Элен. Лица барменов были цвета их фартуков. Все они не сводили глаз с Джека. Филетти схватил его за плечо и потянул за собой. Джек швырнул пистолет на грудь Билли, и он гулко покатился по полу.
После стрельбы в «Высшем классе» Джек, «самый разыскиваемый человек в Америке», долгое время находился в бегах и в конечном счете обосновался в горах Катскилл. Вряд ли бы я еще раз увидел его, если бы мое участие в деле об убийстве в «Высшем классе» не напомнило ему обо мне — и это при том, что во время слушания дела мы ни разу не встретились лицом к лицу. И вот, в середине лета 1930 года, когда жара стала спадать, а происшедшее в клубе понемногу забываться, Джек, как видно, отыскал меня в каком-то закоулке своей памяти, извлек на свет и пригласил в воскресенье обедать.
— Прости, — сказал он мне по телефону, — с тех пор как мы разговорились тогда в «Кенморе», прошло немало времени, и я запамятовал, как ты выглядишь. Я пошлю за тобой шофера, но как он тебя узнает?
— Я похож на святого Фому Аквинского, — ответил я. — На голове у меня белая шляпа с черной лентой. Видавшая виды шляпа. Такая бросается в глаза сразу.
— Приезжай пораньше, — сказал он. — Я хочу кое-что тебе показать.
Джо Фогарти (по кличке Лихач) ждал меня на вокзале в Катскилле.
— Эдди-Брильянт? — спросил я, увидев его.
— Нет, — ответил он. — Эдди умер в январе. А я — Фогарти.
— Ты похож на него как две капли воды.
— Все говорят.
— Ты шофер мистера Брильянта?
— Джека. «Мистером Брильянтом» его не зовет никто. Да, шофер. И не только шофер.
— Ты, я вижу, ему предан.
— Вот именно, предан. Джек ценит преданность больше всего. Все время об этом говорит.
— Что ж он говорит?
— «Приятель, — говорит, — мне надо, чтобы ты был мне предан. А не будешь — шею сверну».
— Сказано недвусмысленно.
Мы сели в сделанный на заказ двухцветный серо-зеленый «кадиллак» Джека с белобокими автопокрышками и пуленепроницаемыми стеклами, бронированными панелями и потайными отделениями, где хранились пистолеты и ружья. О существовании этих отделений я узнал, впрочем, лишь через год, когда оттуда однажды ночью, в недобрый час, Джек выхватил пистолет. Теперь же я обратил внимание лишь на сиденья из черной кожи да на обшитую деревом приборную доску с бесконечным количеством каких-то неизвестных мне кнопок и датчиков.
