— Слушай, Барри, а на каком языке мы с тобой разговариваем?
Учёный задумался, а потом с любопытством спросил:
— А как по-твоему?
— Лично я говорю на русском, — признался Виктор.
Барри восторженно округлил глаза:
— Первый раз о таком слышу!
В ответ на недоумённый взгляд он пустился в долгие рассуждения о природе межпространственных перемещений и о том, как миры сохраняют свою целостность.
— Ты — песчинка, понимаешь? — увлечённо вещал Барри. — Песчинка, попавшая в раковину моллюска. Выбросить тебя мир не может, поэтому он тебя как бы присваивает, обрабатывает, приспосабливает. То есть делает всё, чтобы ты легко вписался в окружающую среду, не выделялся и быстро стал её частью. И понимание языка — видимо, часть процесса. Это, конечно, только теории, но ты их пока подтверждаешь!
— Может, и тебя мне мир специально подбросил? — предположил Виктор. — Как единственного человека, который сможет всё это объяснить?
Барри такое предположение привело в полный восторг.
— А ведь правда, может быть! — воскликнул он и добавил, запирая за Виктором дверь квартиры: — Проходи скорее в комнату, мне ещё столько нужно у тебя узнать!
И журналисту ничего не осталось, как послушно двинуться в указанном направлении, смиряясь с ролью подопытного. Что ж, если он получит возможность изучить этот мир, почему бы не оказать местному учёному ответную любезность?
* * *
Дюк Шатер ехал в столицу. И каждый километр, отдалявший его от Зимогорья, приносил немалое облегчение. Вырвался всё-таки. Проскользнул через сеть облавы. Повезло, несказанно повезло!
Заказ на портал изначально был тухлым делом, и ещё до вылазки Шатер десять раз успел пожалеть, что согласился.
С одной стороны, то, что высокопоставленный клиент обратился именно к нему, было совершенно неудивительно — лет десять назад Дюк и пара его приятелей помогали модернизировать музейную систему безопасности. И, несмотря на значительные изменения, которые внёс, возглавив охрану, Рэдли, некоторые лазейки со старых времён остались.
С другой стороны, то, что ты можешь отрезать себе ногу, вовсе не означает, что тебе стоит это делать.
Но азарт — штука коварная. Да и барыш, обещанный за одну-единственную шкатулку, будь она трижды неладна, превосходил все бытующие на чёрном рынке расценки. И Дюк купился. А потом еле ноги унёс, да ещё и полицейского ненароком отправил в небытие. Совсем плохо дело. С него теперь, если поймают, три шкуры сдерут…
Нервы расшалились настолько, что на железнодорожной станции Шатеру показалось, будто он видит того самого лейтенантика, который на его глазах провалился в межмирье, выходящим из Зимогорского ночного экспресса. Бред какой!
