— Здравствуй, — смущенно ответил я. — Знаешь, ты меня прости…
— Перестань, — не дала мне продолжить Катя, — я подумала и решила, что все равно нам не преодолеть преграду между нами, так пусть хоть кто-то из нас попробует стать счастливым. Я приду на свидание, когда скажешь.
Я снова был в замешательстве. Всю ту речь, которую я готовил для нее, можно было смело стирать из памяти. Ситуация повернулась в нужном направлении, без сопротивления. Все заготовленные аргументы разом превратилась в бессмыслицу. Женщины — одним словом! У них это получается!
— Хорошо, давай сегодня, — растерянно проговорил я.
— Ну, ты что! Я же не успею подготовиться! Мне же надо привести себя в порядок. Принять ванну. Накраситься.
— Ой, прости! Конечно. Я не подумал! Давай завтра, — смутился я.
— Ты действительно не подумал, — она громко рассмеялась. — Я же пошутила! Ведь у меня есть двадцать лет на подготовку! Ха-ха-ха! — ее открытый, приятный смех смягчающе обволок мое кипевшее сознание. Я стыдливо опустил голову, закрыл глаза левой рукой и тоже засмеялся. Мы смеялись стоя друг против друга. Это была кульминация напряженнейшей психологической драмы, которую пришлось испытать двум молодым людям за последние несколько недель. По идее здесь должна была заиграть «судьбистская» музыка, вызывающая у зрителя слезы радости и печали одновременно. Я знал, что увижу ее уже не такой. Она знала, что этой встречи ей придется ждать двадцать лет.
В то утро я волновался так, как никогда в жизни. Перемерил все рубашки и вернулся к первой. Тщательно побрил лицо. А потом еще долго выискивал недокошенную щетину. Почти час крутился возле зеркала, комбинируя гардеробом. Столько же репетировал речь. Каждый раз, когда я представлял себе нашу встречу, сердце билось так, что было тяжело дышать.
По-ребячьи быстро, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, я спустился по лестнице. Погода была превосходная. Сквер, в котором было назначено свидание, дышал листвой и сыростью только что политых тротуаров. Легкий ветерок периодически трогал лицо, запускал свои теплые руки под рубашку. Стоявшие в ряд по аллее скамейки пустовали. Только на одной сидел пухлый дедушка в серой кепочке аля шестидесятые и кормил воробьев. Когда видишь на старичках или бабусях старомодные сандалии, шляпы или плащи пятидесятых годов в таком состоянии, как будто бы их только что купили в магазине, невольно удивляешься, откуда они их берут. Ведь такое уже давно не продается.
