– Я назвала себя Апсалар.
Незнакомец быстро кивнул. Затем выражение его лица медленно изменилось:
– Ты меня не помнишь, не так ли?
– Да. Точнее, нет. Не знаю. Должна помнить – это точно.
– Тяжёлые были времена, – сказал он опуская руки, но медленно, словно не был уверен, как она воспримет его слова. – Ганос Паран.
Апсалар стащила перчатки – исключительно из-за потребности сделать хоть что-нибудь – и провела тыльной стороной ладони по лбу. Её потрясло то, что рука стала мокрой, ручейки пота внезапно обожгли кожу холодом.
– Что ты здесь делаешь?
– Я у тебя мог бы спросить то же самое. Предлагаю разместиться в моей каюте. Там есть вино. Еда. – Он снова улыбнулся. – Более того, я и сам там сейчас сижу.
Её глаза сузились:
– Похоже, ты обрёл некоторую силу, Ганос Паран.
– Можно и так сказать.
Девушка последовала за ним в каюту. Как только она закрыла за собой дверь, фигура Парана растворилась, и Апсалар услышала движение по другую сторону стола. Обернувшись, она заметила куда менее плотную фигуру бывшего капитана «Мостожогов». Он разливал по кубкам вино, а когда заговорил, голос его долетал словно издалека.
– Тебе лучше пока выйти со своего Пути, Апсалар.
Так она и поступила. И тут же впервые почувствовала под ногами крепкие доски, мерную качку судна в море.
– Садись, – сказал Паран, делая приглашающий жест. – Пей. Вот хлеб, сыр, солонина.
– Как ты почувствовал моё присутствие? – спросила девушка, усаживаясь на прибитый к полу стул. – Я шла по лесу…
– По лесу тисте эдуров, да. Апсалар, я даже не знаю, с чего начать. У Колоды Драконов есть Господин, и ты сейчас пьёшь с ним вино. Семь месяцев назад я жил в Даруджистане, в Доме Финнэста, вместе с двумя спящими вечным сном гостями и слугой-яггутом… хотя он бы меня, наверное, убил, если бы услышал, что я его так назвал. Рейст – не самый приятный собеседник.
– Даруджистан… – пробормотала она, отводя глаза, позабыв о кубке с вином в руке.
Апсалар стремительно теряла уверенность, которую, казалось, обрела за прошедшие годы. Всё смешалось под напором несвязных, спутанных воспоминаний. Кровь, кровь на её руках, снова и снова.
– Я не понимаю…
– Идёт война, – сказал Паран. – Мудрую вещь мне как-то сказала одна из моих сестёр – как ни странно, когда мы оба были ещё детьми и командовали армиями игрушечных солдатиков. Она сказала: «Чтобы выиграть войну, нужно узнать всех игроков». Всех. Живых, что встанут против тебя на поле брани. Мёртвых, чьи легенды превратились в разящие клинки или пламенные символы, которые воздевают над головой, точно вечно бьющееся сердце. Скрытых игроков, неодушевлённых игроков – саму землю… или море, если угодно. Леса, холмы, горы, поля и реки. Течения – видимые и невидимые. Нет, конечно, всего этого Тавор не говорила; она была куда более лаконична, но у меня ушло много времени, чтобы её понять. Суть не в том, чтобы «знать своего врага». Это суждение поверхностное и примитивное. Нет, суть в том, чтобы «знать своих врагов». Огромная разница, Апсалар, ибо одним из твоих врагов может оказаться лицо, которое ты видишь в серебряном зеркале.
