В морионе вновь отразилась его собственная физиономия. Но позади себя профос заметил в зеркале женскую фигуру. Дон Фернандо развернулся, но никого не увидел и собрался временно прекратить эксперименты с черным зеркалом, как вдруг услышал, что прямо из зеркала кто-то заговорил с ним.
По спине профоса побежали мурашки. Он зажмурился, с усилием помотал головой и открыл глаза. Видение в зеркале не исчезало — сразу за его, отца Франциска, отражением по-прежнему виднелась какая-то женщина. Но самое странное: когда профос поднял голову, он обнаружил, что эта женщина стоит перед ним вживую. Да-да, не за его спиной, как показывал морион, а напротив. Их разделял массивный стол, заваленный бумагами, поверх которых иезуит швырнул том преподобного Томмазо, раскрывшийся на сентенциях о Кетцалькоатле и Кортесе.
Незнакомка оказалась индианкой довольно высокого роста, необычайно стройной и гибкой, движениями и грацией сходной с дикой кошкой, в невообразимой вышитой хламиде, отливающей всеми цветами радуги. Ее привлекательную для краснокожей внешность портили длинные, словно отвисшие, мочки ушей, в которых качались, позванивая, тяжелые золотые серьги, а взгляд наводил на собеседника оторопь. Только потом отец Франциск догадался, почему ему было так не по себе: зрачки у женщины были не круглыми, как у человека, а вертикальными.
— Хочешь понять, как погиб мой брат? — со странным акцентом проговорила На-Чан-Чель по-испански, на удивление легко взяв со стола раскрытый том in folio и небрежно пролистав несколько страниц. — Или ты хочешь узнать, как действуют черные зеркала? Ты прав, иезуит, зеркала созданы для того, чтобы отражать. Но отражают они совсем не то, что ты думаешь! — ее грудной голос звучал чуть насмешливо и вместе с тем завораживающе.
— Для тех, кто умеет пользоваться черными зеркалами, они отражают не только лицо! Они отражают всего человека — и внешность, и нутро, и мысли! — она засмеялась коротким сухим смехом. — Но мне черное зеркало не нужно. Мне нужно кое-что другое. Почти то же, что тебе. Часть сокровищ майя, которые я тебе покажу… да-да, не сомневайся. Если, конечно, не будешь слишком строптив, — она снова засмеялась, и сухой хохот прозвучал гораздо более жутко, чем в первый раз. — Кажется, гордость и строптивость не в почете в религии белых?
Насмешка в голосе На-Чан-Чель стала более явственной. Отец Франциск неподвижно застыл на высоком резном стуле. Он чувствовал, как леденящий ужас сковывает его члены, и, трепеща от бессилия, пытался мысленно заставить зеркало, валявшееся на столе между ним и женщиной, помочь ему одолеть индианку. Если бы профос должным образом изучил творения по магии и некромантии, он бы знал, что морион не терпит эмоций. Злиться, ревновать, завидовать или питать иные страсти вблизи морионового зеркала было смертельно опасно для его хозяина. Черное зеркало запульсировало, дымка на его поверхности сгустилась, и профос вдруг почувствовал, как у него откуда-то из солнечного сплетения протянулась незримая нить, связывающая его с камнем. Оцепенев, он каждой клеточкой тела ощущал, как жизненная сила медленно перетекает из него в зеркало, как его сердце гулко бьется в груди, с трудом качая кровь, как в глазах у него темнеет и с ним вот-вот произойдет что-то страшное.
