Когда после очередного моего судорожного стона, прорвавшегося наружу, он решительно схватил крышку от бочки и арбалет и двинулся к двери, я протестующе закричала:
— Нет, Диор! Не нужно! Они убьют тебя!
— Я должен хоть что-то сделать, — процедил он и, не слушая дальнейших возражений, замер у двери. Рывком приоткрыл, выставляя вперед импровизированный щит, в который тут же с характерным звуком врезались две стрелы. Ринулся наружу, заставив меня завопить от ужаса.
Я изо всех сил прислушивалась к звукам снаружи, понимая, что даже ничем помочь не смогу. Свист стрел, угрожающее рычание оборотней, приглушенный вой спешащих на помощь часовым других членов стаи. Диора не было томительно долго. Целых пять минут, показавшихся вечностью. Потом он рывком влетел обратно в хижину и едва успел захлопнуть дверь, в которую снова вонзились стрелы. С его губ сорвалось грязное ругательство, выдающее всю безнадежность совершенной попытки.
— Все хорошо, — воскликнула я, от пережитого даже на какой-то момент позабыв о жажде. — Главное, что ты жив.
Он метнул на меня мрачный взгляд и сцепил зубы, на скулах заиграли желваки. Потом решительно двинулся ко мне и я инстинктивно вжалась в стену, со страхом глядя на него. Неужели убьет? И хотя я сама понимала, что это лучший выход, и что предпочла бы умереть быстро и безболезненно от его руки, чем от клыков оборотней, но стало безумно страшно.
Можно сколько угодно доказывать себе, что готова умереть, что так будет лучше, но когда смерть и правда маячит перед глазами, возвращаются первобытные инстинкты. И умирать настолько не хочется, что все внутри скручивается в тугой комок. Стоило огромных усилий не зарыдать и не взмолиться о пощаде. Повторяла, как заклинание, что не должна сопротивляться. Если бы у Диора был иной выход, он бы его нашел. Нужно смириться.
Диор пересек защитную преграду и опустился рядом на одеяло. Сдернул повязку с руки и полоснул по ранке от осколка, что уже успела немного затянуться. Расширенными глазами я смотрела на засочившуюся по его коже кровь и с трудом сдерживалась, чтобы не накинуться на нее.
Что он творит?! Зачем подвергает меня такой пытке?
— Пей, — глухо сказал Воин, поднося ладонь к моему рту.
Я все еще не верила до конца в то, что происходит. Смотрела поверх его руки в горящие решимостью глаза и ждала, что передумает.
— Ну! — почти грубо бросил он и я с жалобным стоном приникла к живительному источнику.
Меня всю внутри выкручивало от желания все новых и новых порций крови. Я с трудом удерживалась от того, чтобы не сделать ранку больше, разорвав ее клыками. Каждый медленный и осторожный глоток давался с мучительными усилиями. Но я понимала, что если позволю внутреннему зверю сорваться с цепи, не смогу вовремя остановиться. Нельзя слишком сильно осушать его. Всего несколько глотков позволят поддержать жизнь и не причинить сильного вреда Диору. Как бы мне ни хотелось большего, я не должна.
