— Что, всё тихо? — спросил у него Хоакин. Лео кивнул и спокойно продолжил пить чай. — Вот видишь, Бродяга, ты зря заморачиваешься. Осмотрительность, конечно, дело полезное, но до паранойи себя доводить не надо. — Хонбин уставился в огонь, как будто то был белый экран, на который направили проектор, так что закрутился какой-то фильм поверх.
— Мне больно из-за Малики, — тихо сказал он.
— Я понимаю, — соболезнующим голосом вымолвил Эн. Лео тронул плечо Хонбина, сжав его в качестве поддержки. Друг постарался избавиться от захватившей его горести, хотя знал, что воспоминания о мертвой девушке покинут его не скоро. Да и покинут ли? — Давайте лучше о хорошем! Помните, как мы первый раз на Чусок собирали урожай в роще? Едва управившись затемно, мы заночевали там же, развели костер и болтали, пока не упали в сон от усталости. Отец Хенсок тогда ещё ходил с нами. Это ближе к моему выпуску он немного сдал, так что перестал таскаться по горе вверх-вниз.
— Я скучаю по бодрому и молодому Хенсоку, — слабо улыбнулся Хонбин. — Детство с ним было по-настоящему счастливым.
— Ну, совсем молодым мы его не застали. Но ты прав, я долго не видел в нём старика. И сейчас порой кажется, что он всё тот же… Интересно, его удар ещё силён?
— Хочешь проверить на себе?
— Нет, мне хватило синяков, — засмеялся Эн. — Его палка столько раз приземлялась на мою спину, что теперь у меня самая ровная осанка в мире. А этот поганец, — указал Хоакин на Лео. — Ещё и подражал ему, бегая с посохом, в два раза больше него самого, и теперь прикидывается мирным, а тогда-то был тем ещё задирой! — Лео извиняющимся лицом подал знак, что в детстве все совершали глупости и ошибки. Однако помутненный после травмы рассудок и утерянная большей частью память до конца не восстановились, и он не всегда мог присоединиться к общим воспоминаниям. Он посмотрел в сторону, где в тени звякнули опустошенные металлические миски. Заринэ устыдилась, что привлекла к себе внимание и отвела взгляд от Лео, снова пойманная на том, что при малейшем поводе смотрит на него. Эн тоже обернулся на неё, но быстро развернулся обратно. — Не у всех, всё же, счастливое детство. Как подумаю об этом ребенке… уже четыре года замужем! У них совсем тут всё песком забило? В первую очередь мозги. Иначе как можно не понимать, что в двенадцать лет отдавать девочку на поруку кому-то вроде того хряка, которого мы отмутузили как-то… скверно.
— Для этого мы и ездим по свету, — напомнил Хонбин. — Если люди не понимают — надо объяснить, если не умеют — научить. Если не хотят понимать и учиться — убить, и не тратить времени, и не оставлять дураков жить на свете.
