— Это вас не касается, — опять повторил незнакомец. — Но вас я оставлю здесь, если не получу чертежи.
— Я не знаю, о каких чертежах вы говорите, — сказал Захаров.
Незнакомец приблизился к двери.
— Прощайте.
— Постойте! — воскликнул Захаров. — Вы следили за мной, вы знаете, где я живу. Вам заплатят за это! Передайте записку моей жене. Если вы гуманный человек…
— Чертежи? — спросил незнакомец.
— Вы опять о чертежах! — воскликнул Захаров. — Я ее хочу успокоить…
Он вырвал из записной книжки листок и на подоконнике, при тусклом свете, падавшем с улицы, нацарапал несколько строк.
— Вы обещаете? — спросил он незнакомца.
— Да, — отрывисто бросил тот и почти рванул записку…
На крыльце флигеля разговаривали люди.
— Возьмите мой револьвер, — внезапно попросил Захаров, протягивая оружие.
— Охотно, — сказал незнакомец и взял револьвер.
Он вдруг легко приоткрыл дверь, ведущую в квартиру, скрылся и тут же захлопнул ее за собой.
Захаров тоже бросился к двери, но она не поддавалась его усилиям. Внизу раздался стук, и кто-то стал подниматься по лестнице.
Виктор вернулся в Москву в ночь под воскресенье. За двое суток, которые он провел в Озериках, не произошло ничего существенного. Зайцев бывал только в управлении и дома. Основская, кроме того, несколько раз заходила в лавки за мелкими покупками. Основский околачивался в редакции, ездил фотографировать ребят в детском саду и один раз заходил в парикмахерскую…
«Заходил в парикмахерскую», — мысленно отметил Виктор.
Никакие подозрительные люди к Основским не приходили, даже гостей не было. Возле дома тоже никто не был замечен.
Немного услышал Виктор, но он знал, сколько труда и внимания должны были потратить Афиногенов и Лифшиц, для того чтобы иметь возможность сделать этот краткий отчет.
Наблюдение следовало продолжить. Афиногенов и Лифшиц по-прежнему должны были охранять Зайцева, а себе Виктор избрал наиболее трудный объект — Захарова.
После дороги Виктор позволил себе несколько часов отдохнуть, но уже с утра находился близ квартиры Захарова, задолго до прихода почтальона. Виктор видел, как Елена Васильевна пошла в булочную, как Захаров прогуливался по садику, как отправился с девочкой в театр… Стоило немалого труда все видеть и оставаться незамеченным. Недаром Пронин еще совсем юному Виктору иногда вдруг сообщал о том, что отправляется на прогулку в Сокольники, и требовал, чтобы вечером Виктор рассказал о каждом шаге Пронина. Задача считалась невыполненной, если Пронин в свою очередь мог сообщить хотя бы об одном шаге Виктора. Эта игра многому научила Виктора. Искусство видеть других и не позволять видеть себя доступно только человеку, постоянно тренирующему мозг и тело. Это был труднейший вид спорта, и Захаров был достойным соперником. Но его, должно быть, дезориентировал Основский. Выходя на ринг или беговую дорожку, нельзя полагаться на советы доброжелателей. Наверно, отъезд Виктора убедил Основского в том, что наблюдение за Зайцевым ослаблено, он передал об этом Захарову, а тот не то что стал менее осторожен, но стал более активен. По всей вероятности, он счел момент благоприятным, чтобы перестать выжидать и опять перейти в наступление.
