– Ну, да, – ответил Антон. – У нас же телефоны родителей записывали ещё до моего совершеннолетия, ну какая-то пигалица позвонила отцу и давай его воспитывать, мол, ваш сын извращенец, проведите с ним беседу, иначе его в армию не возьмут и так далее и тому подобное. Ну, папа и побеседовал, кинулся на меня, махал кулаками…
– Так значит, причина была не в матери, а в том, что он узнал о тебе новости?
– И то, и другое, – усмехнулся Антон, – он при любом раскладе переводит стрелки на мать. В этот раз начал кричать, что это она во всём виновата, что воспитала сына-пидораса и тому подобное.
– Понятно, – вздохнул я и решительно сказал: – в общем, Антон, моё предложение таково: оставайся здесь, не ищи на свою задницу приключений. Мне твоя ориентация побоку, ищи работу, трудоустраивайся, и поменьше говори о том, что ты голубой. Люди у нас не любят этого, так что лучше помалкивать. Договорились?
– Договорились, – Антон подошёл ко мне и, протянув для рукопожатия руку, добавил? – спасибо тебе, Борис.
Пожав руку, он отвернулся, но я успел заметить, как у него на глазах блеснули слёзы.
Глава 8
Рассказ Антона снова напомнил мне о Митьке.
Все пацаны на Лагерной улице знали, что отец избил его до полусмерти. Так отделал мальчишку, что тот три недели не ходил в школу. Родители сослались на ангину, но даже в школе знали, что Митя пострадал из-за какой-то невероятной провинности с сексуальным оттенком. Современные литературные исследователи сказали бы, Митя-писюн пострадал от одного из пятидесяти оттенков серого.
Ходили слухи, что он пытался изнасиловать то ли свою сестру, то ли соседскую девчонку, другие говорили, что он в уличном туалете, что возле городской больницы, через тайную дырку в стене подглядывал за женщинами и что его там поймали милиционеры, третьи… Иными словами, кто на что горазд. Пофантазировать у нас любят и взрослые, и дети, особенно на сексуальные темы.
Но фантазии фантазиями, а некоторые пацаны с Лагерной улицы знали, что Митя признался родителям в своих наклонностях. У меня были хорошие отношения с его сестрой, она и рассказала о случившемся, хотя всех подробностей она тогда ещё не знала.
Как такое случилось, никто не понял, но отец застал сына дома в сестриных трусах перед зеркалом. Отец задал пару коротких вопросов, Митя, видимо, с испугу ляпнул, что любит мальчиков и хочет быть девочкой, отец плюнул сыну в лицо, и понеслось. Если бы не мать и сестра, убил бы пацана.
