За дверью стоял Грег Лукас. Он слегка покачивался, очевидно чувствуя неловкость, и искажения «рыбьего глаза» делали это движение еще более отчетливым. Повязка на лбу Лукаса казалась гораздо больше, чем того требовал размер его раны, насколько я ее помнила.
Я немного засомневалась. Я совершенно точно не сообщала ему номера наших комнат. Значит, Симона ему позвонила? Я бросила взгляд на закрытую внутреннюю дверь, за которой Симона пыталась уложить Эллу спать после беспокойной ночи. Переложив «беретту» из куртки в задний карман джинсов, скрытый под рубашкой, я приоткрыла дверь, не снимая цепочки.
— Привет, Чарли, — сказал Лукас. — Мы можем поговорить?
Он подарил мне усталую улыбку, которая, видимо, была призвана сблизить нас после пережитого, — улыбка одного солдата другому по завершении кровавого боя.
Не желая объединяться с Лукасом на этой почве, я коротко кивнула ему:
— Заходите.
Как только Грег вошел, я впечатала его лицом в стенку между комнатой и ванной, несмотря на свежую травму, и обыскала. Казалось, он не был ни удивлен, ни оскорблен этой процедурой.
— Справа, — мягко сказал он.
— Спасибо, что напомнили. Сама бы никогда не догадалась там посмотреть.
— Просто берегу твои нервы. У нас у всех была тяжелая ночь.
На поясе у Лукаса, над правым бедром, висел короткоствольный револьвер «смит-и-вессон» 38-го калибра. Я вытащила его, отошла в сторону, не сводя глаз с Лукаса, вынула барабан и высыпала патроны на покрывало.
— Симона сейчас с Эллой. Мне бы не хотелось, чтобы вы ее беспокоили.
— Ничего страшного, — сказал он. — Я пришел поговорить с тобой.
— В таком случае устраивайтесь поудобней, — пригласила я. — Хотите кофе?
Он кивнул. Я оставила частично разобранный револьвер на кровати и направилась к небольшой кофемашине, стоящей на столе. Кофе из нее получался на удивление приличный, и с тех пор, как мы тут устроились, я уже выпила три чашки.
Когда я повернулась, револьвер лежал там же, где я его оставила, а Лукас стоял у окна, любуясь живописной панорамой леса Эко-Лейк и лежащих за ним гор.
Я подошла к нему, протянула кофе и отпила пару глотков из своей чашки, ожидая, пока он подберет слова, чтобы сообщить мне то, что собирался. Судя по его молчанию, это было нелегко.
Из какой-то детской вредности я не спешила ему помогать. Вместо этого я сосредоточилась на восхищенном созерцании сказочного зимнего пейзажа за окном. Практически идиллическая картина. При любых других обстоятельствах она действительно была бы такой.
