Ида Сконин
Ида Сконин
Ида Сконин
Неужели все эти девицы действительно полагают, что она позволит себя одолетъ, потому что ей за шестьдесят? Всю свою молодость, как и все они, она тоже ожидала славы, денег, шепота толпы при своем приближении:
— Ида Сконин… Ида Сконин… Вы видели?.. Ида Сконин…
Слава?.. Ею легко насыщаются в двадцать лет, но ей было уже за сорок, когда она ее добилась. В этом возрасте она вызывает лишь еще большую жажду, как морская вода. До войны, несмотря на ее изумруды, ее любовников, ее внешний блеск, ей доставались лишь крохи славы, отклики в бульварных журнальчиках, случайно перехваченные слова: «Ида Сконин?.. Не слыхал… Ах да, она хорошенькая…»
Лишь последние пятнадцать лет она пожинает плоды длительного терпения. Разумеется, у нее нет иллюзий. Чего стоят эти шум и блеск, и чего она достигла в результате?.. Обнаженная женщина, спускающаяся по ступеням золотой лестницы… Но если у нее и были иные мечты, она уже давно поняла, что в масштабе человеческой жизни надо довольствоваться полупроигрышем, который называется успехом, исполнением надежд, вершиной карьеры. — А эти молодые разве это знают?.. Имеют ли они представление о том, сколько потребовалось вложить труда и усилий, чтобы достичь столь смехотворной цели, но в то же время и ее личной вершины, триумфа?.. Изматывающая борьба со временем, с мужчинами… Она все еще помнит этих мужчин, столь сурово и дорого продававших каждый свою услугу, поддержку, ободряющее слово, помощь.
Жирные прыщавые лица, плоские выбритые подбородки, тяжелые веки, старческие отвислые щеки, — эти воспоминания, невозможность освободиться от прошлого есть ее сегодняшняя страховка от напастей будущего (старый финансист и дряхлый президент Совета, которые по очереди делят ее ложе)… Иногда ей кажется, что она никогда не насытится свежей кожей, поцелуями молодых губ, способных стереть грязные прикосновения узловатых рук, увядших тел, раздутых животов на коротких ногах, рыхлых ртов, урчащих от удовольствия у нее на груди…
Пусть же эти юные красотки подождут, как ждала она сама!.. Пусть, как и она, расходуют свою молодость и красоту с умом и терпением!.. Свое место она им не уступит.
Она смеется, кланяется, стоя посреди сцены и сверкая в огнях. Расшитый розовым и золотым узором занавес, в тон ее наряду, медленно опускается.
Служебный выход. Ида Сконин переходит тротуар, слегка орошенный дождем, поблескивающий, как свеженаписанное полотно. Прошло три месяца. Стоит июньская ночь, два часа утра — краткое ночное безмолвие между двумя серебристыми зорями. В садах на Елисейских полях зацветает первая сирень. Светящиеся рекламные панно крутятся лениво и скоро совсем замрут. Короткие желтые язычки пламени высвечивают в нежном прозрачном небе:
