– Извиниться? За что?
– За то, что загрузил вас историей с моим братом. Я уже много лет ни с кем не делился. – После паузы он добавил: – Наверное, мне давно пора от нее отделаться.
– Прежде всего, не надо просить прощения. Я была рада, что вы мне рассказали.
– Неужели?
Я кивнула.
– И потом, когда теряешь близкого человека, в жизни остается прореха. Я это очень хорошо понимаю. Мне кажется, полностью она никогда не затянется. И не надо ни от чего «отделываться». К тому же вы сумели справиться с этим горем – я же вижу.
– Пожалуй, вы правы. – Он улыбнулся, и я двинулась к двери. – Да, и еще одно. Кейт!
– Что? – обернулась я.
Глядя мне прямо в глаза и улыбаясь, Эндрю медленно сделал незнакомый жест: большим и указательным пальцами правой руки подтянул к подбородку указательный палец левой.
– До завтра, – добавил он вслух.
И только наверху, почти на выходе из церкви, я вспомнила, что этот жест значит: «Вы замечательная».
– А ты поправилась, – первым делом заявила мать. Я встретила ее на выдаче багажа в аэропорту имени Кеннеди, куда довольно долго ехала на поезде.
– И я рада тебя видеть, – вздохнула я, обнимая мать. – Вижу, йога пошла тебе на пользу.
Ее волосы, окрашенные в каштановый цвет с медовыми бликами, явно были уложены только этим утром, фигура стала еще изящнее, мышцы в тонусе. Завидно, право: старше меня на четверть века, а выглядит лучше.
– Пора и тебе в тренажерный зал, крошка, – прощебетала она. – Сьюзен нашла один на Аппер-Ист, полный восторг. Там тебя быстренько привели бы в форму, как раз к свадьбе.
Я улыбнулась:
– Давно ли ты требовала, чтобы я набрала вес?
После смерти Патрика любая пища казалась несъедобной, и я быстро потеряла семь кило, хотя вовсе не ставила себе такой цели. Я просто забывала поесть, а боль в желудке заглушалась сердечной болью, так что даже не замечала голода. Тогда мать поволокла меня на кулинарные курсы, и постепенно во мне вновь пробудился интерес к еде. Теперь я ударилась в другую крайность.
– Дорогая, – сказала мама, сжимая мне руку пониже локтя, – я, конечно, очень рада, что ты снова здорова и счастлива.
Мы дождались ее чемоданов, двух битком набитых чудищ на колесиках фирмы «Атлантик», и в такси она начала допрос:
– Так как ты, если по правде, дорогая?
– Все хорошо, мама, – не глядя ей в глаза, ответила я.
Она выдержала паузу.
– Сьюзен рассказала мне об инциденте в свадебном салоне.
Я покачала головой и уставилась в окно, пряча от нее лицо.
