— Спасибо, ты тоже. Почти съедобный.
Его губы растянулись снова. Съедобный — высшая похвала из уст вампира.
Его рука скользнула на ее, и их пальцы переплелись. Как всегда, у нее была горячая гладкая кожа. Само совершенство.
— Спасибо, кстати. За то, что разобрался с феей, — сказала она, внезапно став серьезной.
— Всегда пожалуйста.
— Я бы хотела отблагодарить тебя, но вместо этого забираю в потенциально военную зону действий. Ты боишься?
— Нет. — Но ему стоило бояться, и он знал это. — Из-за лекарств я немного отстраненный.
— Может быть, это даже к счастью. Страх можно учуять, и большинству вампиров по-настоящему нравится его вкус.
Он фыркнул.
— Детка, даже если бы я и был напуган, сомневаюсь, что можно что-то учуять, кроме моего парфюма.
Она снова засмеялась, словно зазвенели колокольчики, и он усмехнулся. Дважды за один день. Он гордился собой дальше некуда.
— Я говорила тебе, мои сестры в городе, — произнесла она, а затем объяснила что-то о четырнадцатидневном периоде ожидания. Он не рассказывал ей, что видел ее сестер в видении. Не то, что бы он вспоминал об этом. Но с этой мыслью родилась другая. Было кое-что, что ему нужно было рассказать ей. Нечто срочное, связанное с его жизнью, однако, он не мог вспомнить, что именно. — Лорен…
— Крепкий орешек, — закончил Райли за нее.
Виктория округлила глаза.
— А вот и нет. Он говорит так, потому что они встречались, но Лорен бросила его. В общем, Лорен сильная, самоуверенная и полна решимости не любить тебя. Она воин, один из самых жестоких среди нас. И все-таки она приедет. Стефани, моя вторая сестра, очень похожа на людей. Раньше она ускользала из дома, к огромной ярости отца, и общалась с пищей, его словами. Она может стать самым большим твоим сторонником.
— Рад, что у меня есть такие. Твоя мать уже приехала? — Эйден знал, что ее мать была изгнана ее отцом в наказание за то, что раскрыла секреты вампиров людям. Впрочем, со смертью Влада Эйден освободил женщину. Это был первый закон, который он издал, став королем.
Мысль о титуле заставила покачать его головой. Все это было странно и ни капли не подходило ему. Он едва управлял своей собственной жизнью.
— Нет, — ответила Виктория. — Она не может телепортироваться, как я, поэтому она бы перемещалась по-человечески, если бы вообще согласилась приехать в Кроссроудз. Но она не хочет, предпочитает остаться в Румынии.
Ему стало любопытно, уж не в знак ли протеста против правил Эйдена?
— Знаешь, раньше не происходило ничего подобного. Нами всегда правил отец. В конце концов, он был первым из нас и верил, что люди хороши только как пища или рабы крови, но не более того. — Виктория постучала пальцем по подбородку. — Извини, но именно с таким мышлением ты столкнешься этой ночью.
