— Поглядеть бы… хоть одним глазком. — Мечтательно протянул Михаил.
— Поглядишь еще, если управимся с этим делом. — Чуть посуровел Сандро. Снова уселся в кресло, зло затушил сигару в пепельнице. — Мне показалось, что с нами правители пока не не очень хотят общаться. Обходятся подручными и порученцами, мол, управятся, тогда и поговорим. Ладно. Хватит о ином, Мишкин, у нас тут дел немяряно. Николай тебя на завтра пригласит?
— На мое усмотрение. Но я приду, обязательно. — Цесаревич встал, и положил руку на плечо друга и родича. — Справимся, Сандро, должны. Обязательно сладим с этой напастью.
— Ладно. Тогда готовься слушать насколько часов мой доклад государю о делах в наших дальневосточных владениях. А потом поедем сюда. Отец, как и обещал барон, есть несколько весьма забавных изделий по твоему прямому профилю, как генерал-фельдцейхмейстера. Соберемся вроде как синему смотреть. Кстати, барон делает копии, для показа в синематографах страны. Как думаете, я хорошо получился? — И великий князь довольно рассмеялся.
— Замечательно! У меня очень красивый сын. — На полном серьезе кивнул Михаил Николаевич, а Михаил Александрович согласно подтвердил. — Жаль, матушка вас на яву не видит, Царствие ей Небесное. — Старый князь вздохнул, и перекрестился. Младшие синхронно повторили его жест.
Четвертое августа тысяча девятьсот второго года. Санкт-Петербург.
Следующий день для князя выдался суматошным. Доклад императору о ходе инспекции вышел долгим. Потом обед в Зимнем дворце, когда Сандро буквально засыпали вопросами Аликс и ее девочки. Потом весьма быстрые сборы, и вот императорский кортеж отправляется с частным визитом в гости к великому князю, смотреть синематограф.
Встреча вышла довольно шумной, дети государя и князя весьма тепло приветствовали друг друга и шумной веселой толпой убежали к ограде, смотреть в новые трубы на Новую же Голландию. Впрочем, через четверть часа их вместе с гувернантами, няньками и казаками и черкесами охраны позвали во дворец, так как все было готово к просмотру.
И снова удивительно четкое и плавное изображение, на этот раз сопровождаемое хором детских голосов. Дочь и сыновья великого князя заранее объявляли тот или иной подвиг своего отца, коим весьма гордились.
И снова пришлось смотреть синему по второму кругу, и снова мужчины, откланявшись, ушли заниматься своими делами. А дети и женщины снова и снова переживали, вздрагивали, ахали и охали.
Впрочем, на этот раз князь повел отца, императора и цесаревича не в кабинет, а в специально подготовленый один из подвалов. Около закрытых на замок дверей невозмутило замерли два молодых черкеса.
